Такая вот имперская штучка.

Прям одеться в нее и петь Rule, Britannia! :)
В понедельник, пару недель пожив в замечательном Fethye, перебрался в «яхтенную столицу» Южной Турции, в Мармарис. По сравнению с тихим (сейчас, в несезон и по карантинным временам, разумеется) Фетхие, Мармарис — прям город, тут толпы, движуха, торговля. Тоже, разумеется, пострадала, и рестораны все или закрыты, или на вынос. Но все же движ.
Погода только как-то подкачала. Ну то есть для яхтинга самое оно, ветрище, облачно, а вот гулять — в Фетхие было лучше. Но это пока.
Жил в Фетхие в снятых через AirBnB апартаментах, новой, свежей трех(!)комнатной квартире, чистой, просторной и светлой, за 2000 рублей в день, фактически в самом центре города, у марин. Вообще шикарно, на самом деле.
В Мармарисе не так шоколадно, спрос тут побольше, побольше и цены. Но я тут тоже нашел хороший вариант, перееду в понедельник.
Это не значит, что сейчас плохой. Нет, тоже миленько, не 2-bedroom, конечно, как там, простенькая тесненькая студио.
По дороге, скача из такси в минибас, где-то проимел трибордовскую ветровку. А тут как раз погода под нее, ветренно, дождик крапает. Пошмыгал носом, но без яхтенной ветровки не вариант, ни в это время года, ни вообще, самое ходовое снаряжение после перчаток. Но так как тут у нас в марине прям бутики-бутики, говорю же, место лакшери, то пошел и купил.
Теперь у меня не нищебродский Tribord из Декатлона, а Musto. Ну, вот, мой первый Musto, с почином. Есть еще перчатки Gill. А, вру, есть еще наколенники Musto, в Хорватии два с половиной года назад купленные. Но это не то, так, ерунда. :)
А вот куртка — это уже да.
Когда-то в телевизоре была такая реклама. Там такой модный чувак в кадре в новых кроссовках, и так ногу поставит, и сяк, и на камеру так, со значением смотрит, прищурясь и подняв бровь, и в конце так, веско: «Скетчерс. Понял, да?» (марку не помню уже, пусть будет Sketchers).
Вот и я теперь такой же :)
«Musto. Понял, да?»
Куртка — Musto, перчатки — Gill, осталось только яхту Amel купить. :)
«Работаем над этим» :)
А если серьезно — правда клевая куртка. И не то чтобы сумасшедших денег стоит. Не Триборд, но вполне мне по карману.
«Я вспомнил, что путь этот уже не Магелланов путь, что с загадками и страхами справились люди. Не величавый образ Колумба и Васко де Гама гадательно смотрит с палубы вдаль, в неизвестное будущее: английский лоцман, в синей куртке, в кожаных панталонах, с красным лицом, да русский штурман, с знаком отличия беспорочной службы, указывают пальцем путь кораблю и безошибочно назначают день и час его прибытия. Между моряками, зевая апатически, лениво смотрит «в безбрежную даль» океана литератор, помышляя о том, хороши ли гостиницы в Бразилии, есть ли прачки на Сандвичевых островах, на чем ездят в Австралии? «Гостиницы отличные, — отвечают ему, — на Сандвичевых островах найдете всё: немецкую колонию, французские отели, английский портер — все, кроме — диких». В Австралии есть кареты и коляски; китайцы начали носить ирландское полотно; в Ост-Индии говорят всё по-английски; американские дикари из леса порываются в Париж и в Лондон, просятся в университет; в Африке черные начинают стыдиться своего цвета лица и понемногу привыкают носить белые перчатки. Лишь с большим трудом и издержками можно попасть в кольца удава или в когти тигра и льва. Китай долго крепился, но и этот сундук с старою рухлядью вскрылся — крышка слетела с петель, подорванная порохом. Европеец роется в ветоши, достает, что придется ему впору, обновляет, хозяйничает… Пройдет еще немного времени, и не станет ни одного чуда, ни одной тайны, ни одной опасности, никакого неудобства. И теперь воды морской нет, ее делают пресною, за пять тысяч верст от берега является блюдо свежей зелени и дичи; под экватором можно поесть русской капусты и щей. Части света быстро сближаются между собою: из Европы в Америку — рукой подать; поговаривают, что будут ездить туда в сорок восемь часов, — пуф, шутка конечно, но современный пуф, намекающий на будущие гигантские успехи мореплавания.
Скорей же, скорей в путь! Поэзия дальних странствий исчезает не по дням, а по часам. Мы, может быть, последние путешественники, в смысле аргонавтов: на нас еще, по возвращении, взглянут с участием и завистью.
<…>
Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал человеческого мяса. Всё подходит под какой-то прозаический уровень. Колонисты не мучат невольников, покупщики и продавцы негров называются уже не купцами, а разбойниками; в пустынях учреждаются станции, отели; через бездонные пропасти вешают мосты. Я с комфортом и безопасно проехал сквозь ряд португальцев и англичан — на Мадере и островах Зеленого Мыса; голландцев, негров, готтентотов и опять англичан — на мысе Доброй Надежды; малайцев, индусов и… англичан — в Малайском архипелаге и Китае, наконец, сквозь японцев и американцев — в Японии. Что за чудо увидеть теперь пальму и банан не на картине, а в натуре, на их родной почве, есть прямо с дерева гуавы, мангу и ананасы, не из теплиц, тощие и сухие, а сочные, с римский огурец величиною? Что удивительного теряться в кокосовых неизмеримых лесах, путаться ногами в ползучих лианах, между высоких, как башни, деревьев, встречаться с этими цветными странными нашими братьями? А море? И оно обыкновенно во всех своих видах, бурное или неподвижное, и небо тоже, полуденное, вечернее, ночное, с разбросанными, как песок, звездами. Всё так обыкновенно, всё это так должно быть. Напротив, я уехал от чудес: в тропиках их нет. Там всё одинаково, всё просто. Два времени года, и то это так говорится, а в самом деле ни одного: зимой жарко, а летом знойно; а у вас там, на «дальнем севере», четыре сезона, и то это положено по календарю, а в самом-то деле их семь или восемь. Сверх положенных, там в апреле является нежданное лето, морит духотой, а в июне непрошеная зима порошит иногда снегом, потом вдруг наступит зной, какому позавидуют тропики, и всё цветет и благоухает тогда на пять минут под этими страшными лучами. Раза три в год Финский залив и покрывающее его серое небо нарядятся в голубой цвет и млеют, любуясь друг другом, и северный человек, едучи из Петербурга в Петергоф, не насмотрится на редкое «чудо», ликует в непривычном зное, и всё заликует: дерево, цветок и животное. В тропиках, напротив, страна вечного зефира, вечного зноя, покоя и синевы небес и моря. Всё однообразно!
И поэзия изменила свою священную красоту. Ваши музы, любезные поэты, законные дочери парнасских камен, не подали бы вам услужливой лиры, не указали бы на тот поэтический образ, который кидается в глаза новейшему путешественнику. И какой это образ! Не блистающий красотою, не с атрибутами силы, не с искрой демонского огня в глазах, не с мечом, не в короне, а просто в черном фраке, в круглой шляпе, в белом жилете, с зонтиком в руках. Но образ этот властвует в мире над умами и страстями. Он всюду: я видел его в Англии — на улице, за прилавком магазина, в законодательной палате, на бирже. Всё изящество образа этого, с синими глазами, блестит в тончайшей и белейшей рубашке, в гладко выбритом подбородке и красиво причесанных русых или рыжих бакенбардах. Я писал вам, как мы, гонимые бурным ветром, дрожа от северного холода, пробежали мимо берегов Европы, как в первый раз пал на нас у подошвы гор Мадеры ласковый луч солнца и, после угрюмого, серо-свинцового неба и такого же моря, заплескали голубые волны, засияли синие небеса, как мы жадно бросились к берегу погреться горячим дыханием земли, как упивались за версту повеявшим с берега благоуханием цветов. Радостно вскочили мы на цветущий берег, под олеандры. Я сделал шаг и остановился в недоумении, в огорчении: как, и под этим небом, среди ярко блещущих красок моря зелени… стояли три знакомые образа в черном платье, в круглых шляпах! Они, опираясь на зонтики, повелительно смотрели своими синими глазами на море, на корабли и на воздымавшуюся над их головами и поросшую виноградниками гору. Я шел по горе; под портиками, между фестонами виноградной зелени, мелькал тот же образ; холодным и строгим взглядом следил он, как толпы смуглых жителей юга добывали, обливаясь потом, драгоценный сок своей почвы, как катили бочки к берегу и усылали вдаль, получая за это от повелителей право есть хлеб своей земли. В океане, в мгновенных встречах, тот же образ виден был на палубе кораблей, насвистывающий сквозь зубы: «Rule, Britannia, upon the sea». Я видел его на песках Африки, следящего за работой негров, на плантациях Индии и Китая, среди тюков чаю, взглядом и словом, на своем родном языке, повелевающего народами, кораблями, пушками, двигающего необъятными естественными силами природы… Везде и всюду этот образ английского купца носится над стихиями, над трудом человека, торжествует над природой!»
И. Гончаров «Фрегат «Паллада»
Лиссабон мне довелось увидать во время самого начала карантина. Вернее даже так: я прилетел, когда ограничения были минимальные, но людей на улицах уже было немного, через день объявили о закрытии кафе и установили работу только «навынос», так что я сделал круг по Лиссабону и поснимал фотографии ниже в самый последний день, когда еще более-менее что-то работало из кафе, на следуюший день все закрылось и похолодало, так что гулять было не так приятно.
Один день я просто повалялся, а в последний день рано утром вызвал такси, уехал в аэропорт и рейсом Эрофлота улетел в Москву.
Так что немного и необычного Лиссабона без людей.
Порту Алегри меня как-то настолько не впечатлил, что от него даже фотографий не осталось. Довольно скучный город, несмотря на свое название («Веселый порт»). Довольно типичный южнобразильский крупный индустриальный город, но как-то изюминки я не нашел. После Уругвая раздражали бразильская нищета и разруха, погода была не очень, да и настроение в связи с досрочным возвращением было так себе. Вдобавок, за сутки до вылета самолетом из Порто Алегри в Сан Пауло, где у меня была пересадка на возвратный рейс через Португалию, прищло уведомление об отмене рейса. Понятное дело, что во-первых никуда не дозвониться было по этому поводу, а во-вторых, ни малейших иллюзий, что говорить пришлось бы по-португальски.
Поэтому я решил рискнуть, и отложить все это до приезда в аэропорт, где поискать стойку TAP и там все на месте выяснить. Стойка нашлась, и там замотанные сотрудники TAP перебронировали мне перелет из Сан Пауло — Лиссабон — Москва на просто Сан Пауло — Лиссабон. Это был лучший вариант, так как я уже, узнав об отмене, для подстраховки купил аэрофлотовский билет из Лиссабона. Не спрашивайте во сколько мне вся это муть с возвращением отменами и перебронированиями обошлась. Много, к сожалению. Ранее я уже писал, как повел себя в этой ситуации Аэрофлот, продававший билеты в эконом по цене обычного бизнеса, и в Бизнес тысяч за 200 рублей.
Так что после всех нервотрепок, трансатлантики на новом A330-NEO мы сели в пустынном и затихшем аэропорту Лиссабона. Там выяснилось, что локаута нет, и можно выйти в город. Отлично, значит идем в город, смотрим Лиссабон, букаем тут же на скамейке хостел, и через четыре дня — летим в Москву.
Нашел на Booking место, под названием Typical Lisbon Guesthouse :)
Оказалось вполне миленькое место. Правда пришлось подождать дежурного, так как в гесте никого не было. Ну, строго говоря, была еще пара где-то в конце коридора, но в тот день уже уезжала, так что четыре дня гест был полностью в моем распоряжении. Дежурный на «рецепции» пришел, сказал: «выбирай, где хочешь, все равно никого нет. Вот тут у нас семейный номер на две комнаты, с окном на улицу и балконом, хочешь? Ну вот и живи».
Каждое утро хозяева приходили, чтобы накрыть мне завтрак, но жил я в этой большой квартире, где был устроен хостел, совершенно один.
Ресепшн.
Столовая.
Кухня.
Умывальник.
А это душ. Тут, если приглядеться, в душевой кабинке два душа. Ну, вот, можно, наверное, вдвоем мыться. :)
Следующий пост — с фотографиями гуляния по пустому Лиссабону.
Человек передо мной стоявший на посадку на трансатлантику в Airbus A330 TAP Portugal рейса Сан Пауло — Лиссабон. Мысль: «А чо, так можно было, да?» Ручная кладь такая, литров на 60.
Зато в случае ситуации типа LOST у чувака будет нехилый бонус, наверное.
ЗЫ. Удивительно, но он его в салоне даже куда-то смог затолкать.
Из Уругвая в Бразилию можно выехать по земле в паре мест, и ближайшее для меня из Punta del Diablo — город Чуй. Это место стоит небольшого рассказа.
Как обычно выглядят приграничные поселки во всем мире? Есть госграница, на ней есть погранпереход, где сидят строгие люди в форме, которые штампуют тебе в окошечке будки отметку в паспорте на выезд из одной страны, потом в окошечке другой будки — на въезд в другую. Между ними там, допустим, сто метров пограничной территории, по которой ты идешь ногами или едешь на машине. И есть, как правило, приграничный поселок с одной и поселок с другой стороны этого перехода, где народ живет мелким гешефтом вокруг граничной торговли. То есть, во всем мире, ты, приезжая пересекать границу, проезжаешь один поселок-базар, переходишь границу, потом проезжаешь другой поселок-базар.
Так вот, на переходе Уругвай-Бразилия — все точно наоборот. А именно, в середине — один поселок, барыжащий дьюти фри, а снаружи него, наоборот, два погранперехода, один уругвайский, на въезде, и один бразильский, на выезде. То есть все вывернуто наизнанку. Как это выглядит на деле? А вот так.
На автобусе вы едете в Chuy (как он зовется по-испански), или в Chui (по-португальски). Садясь в автобус скажите водителю, что вам нужно в иммиграцию («мальчик жестами показал, что его зовут Хуан«), вполне достаточно слов «имиграсьон пасапорте» и туристического вида, вас там таких много.
Ехать там от Пунты минут 30-40 вроде, и на въезде в Chuy водитель притормозит и подождет вас у пограничного павильона. Вы сходите с паспортом и поставите отметку, сядете в автобус, и автобус въедет в Chuy, пыльный двухэтажный поселок. Там пара мест остановок у автобусов, одна на окраине, а одна ближе к центру, вам нужна вторая, поближе к бразильской стороне, водитель обычно подвозит, но если нет — там и пешком можно.
Поселок ровно посередине разделен вот такой улицей, Авенида Бразиль. Улица это и есть граница.
Вот на этой стороне — Уругвай, язык испанский, деньги — уругвайские песо.
Вон на той стороне улицы — Бразилия, язык португальский, деньги — бразильские реалы.
С обоих сторон, понятно, магазины типа-дьюти-фри.
8-)
Причем некоторые путешественники рассказывали, что совершенно нормально, когда вечером на стороне Уругвая движуха, а на стороне Бразилии темно, потому что из-за аварии отключили электричество, и все пошли в Уругвай. :)
Как из этого удивительного царства выбираться. А нужно выбираться, потому что, теоретически, там есть какие-то отели, но судя по их виду с улицы, вам туда не нужно, вы туда не хотите, и оставаться в Чуе на ночь не стоит, если есть другие варианты. У меня были другие, у меня была цель доехать до города Порту Аллегри, это примерно 8 часов автобусом, да плевое дело после моих суточных переходов.
На бразильской стороне есть автостанция, Transport Turismo Ltda, она в паре кварталов от «границы». Это пыльненький павильон с парой скамеек и кассой. Из хорошего — там можно за небольшую мзду кинуть вещи до автобуса, и пойти погулять налегке.
Также как и с уругвайской иммиграцией обстоит дело с бразильской. Говорите водителю про «иммиграсьон», он остановится на выезде из Chui у павильона с пограничниками.
В общем, все навыворот от привычного, целый городок находится на как бы нейтральной территории за иммигрейшном обеих стран! Не знаю как обстоят дела в случае каких-то проблем с выездом и въездом, типа, например, Уругвай выпустил, а Бразилия не впустила. Жить в Чуе?
Знаю только, что, несмотря на то, что очень легко не заехать в иммигрейшн на выезде или въезде, делать этого не надо, потому что как вы потом будете объяснять, например, в аэропорту на вылете, как вы попали в страну и почему нет отметки на границе.
В Чуе на автозаправке видел такое:
Угу, она. :)
Еще вам напоследок фото Avenida Brasil, вид с Уругвая в Бразилию. :)
https://goo.gl/maps/rRX282xMeTZ5GLqR8
Мыс Дьявола. За таким колоритным названием скрывалась махонькая рыбацкая деревушка на берегу Атлантического океана, которая в какой-то момент, как пишет путеводитель, стала модным тусовочным местом, и сюда, при местных примерно 800 человеках населения (снова из путеводителя цифра) стало приезжать 3-5 тысяч туристов. К счастью (для меня) это сезонный наплыв, так что сезон здесь длится конец декабря, январь, и в феврале после карнавала (это где-то первая половина месяца) народ начинает разъезжаться, поэтому когда я приехал сюда в начале марта тут было пусто, тихо, нежарко и ветренно. Разумеется понравилось. :)
Как рассказали мне в хостеле, где я жил, еще весь март и половину апреля тут еще вполне нормально, но в апреле уже начинает холодать (напоминаю, дело происходит в южном полушарии, где январь — разгар лета, а июль — середина зимы), поднимается ветер с океана, в апреле уже сильно дует и дожди, ну и так далее уже до следующей «весны». Хостел дорабатывает март, и закрывается до следующего сезона, так, например, когда я там был, то большую часть той недели, что я прожил, я жил в шестиметном дорме один (одну ночь вначале был еще один парень, и за сутки до моего отъезда приехала немецкая велосипедистка, едущая по Южной Америке на велосипеде куда-то). Еще появлялись и уезжали разные парочки в двухместных номерах на втором этаже, я за ними не следил когда и куда они девались, в общем в средем 4-6 человек на весь, небольшой правда, хостел.
Еще более пустынны были домики for rent, там жили едва ли в одном из десяти.
В общем — благодать.
И вокруг — вот такое:
Вдоль по улице, метрах в двухстах — огромный ничем не ограниченый пляж, где-то в два-три километра шириной. «Два-три», это до какого-то мыска, за которым еще километров 50 в одну и километров 70 в другую все тот же гладкий, ровный, пологий и совершенно безлюдный песчаный пляж.
Погода была примерно такая (10 марта):
Было очень заманчиво зависнуть там на подольше (еще вся эта бадяга с коронавирусом не развернулась, и было не вполне ясно насколько все это масштабно). Одна проблема — чтобы разговаривать насчет rent нужно испанский. Тут все только на нем. К счастью помогли разобраться девушки с нашего ресепшна. Они утверждают, что в низкий сезон, то есть март-апрель, вот такой домик сдается за 200 USD в месяц.
Это два домика сразу перед нашим хостелом, вон он, голубенький за ним виднеется. Они знают хозяина, и говорят цены вот такие (если нигде не ошиблись при переводе песо в доллары). В сезон подороже, ближе к морю и попонтовее (там есть прям красивые современные) — дороже, в поселке, подальше от моря, говорят, можно даже долларов за 80 найти где жить. Посуточно — дорого, на месяц сразу в несколько раз дешевле становится. Посуточные понтовые апартменты можно найти на Букинге, кстати. Но там цены очень высокие, разумеется. На месте и надолго, как всегда, можно договориться о существеной скидке, в разы.
А это домик где-то в глубине, по дороге на автостанцию.
Ну, вот, в среднем живут как-то так.
К вечеру на единственную улочку, идущую в самом поселке вдоль моря, и где сосредоточены местные ресторанчики, собирается невеликий местный туристический люд, и на глаз там в середине марта, когда там был я, всего было может человек 500-600. Будучи размазаными по всему побережью, их как-то совсем не было видно днем.
Тут, понятно, есть своя хунта. ;) Нельзя в Южной Америке без хунты, никак.
А вот, собственно, так выглядит самая приморская часть поселка.
Закаты при этом дают вот такие:
Это он же, с другой стороны поселкового пляжа. Если идти в эту сторону, то километров через 5 начинается как бы Национальный парк какой-то, но он проходной, туда ездят экскурсии на лошадках, так по пляжу и идут.
Пляжи пустые насколько хватает глаз.
Ну а у нас в хостеле вот такая зверюга живет под верандой.
Так что в низкий сезон, без тыц-тыц и молодежного угара тут все как я люблю. Океан, ветер, простор, нежарко и никого.