Тут в мире шекспировская дата, день предполагаемого рождения, 23 апреля, потому что в тех e-zines, которые я читаю, вышло сразу несколько статей о Шекспире. Ну и я воспользовался ссылкой и сходил на Shakespeare Documented (огромный архив сосканированных и расшифрованных документов, посвященних Шекспиру), посмотреть таки на пресловутое «Завещание».
Ну то есть я такой, «умеренный антистратфордианец», оттого один из документов «антистратфордианской группы» хотелось наконец увидеть своими глазами. Ну, увидел, все так как и утверждается.
Немножко предыстории. Что такое «стратфордианцы» и, соответственно «анти-» или «нестратфордианцы»? Это две конфликтующих группы взглядов на личность и творчество Уильяма Шекспира. Первая счтает, что Шекспир — это он и есть, да, вот такой человек, актер и драматург из провинциального Стратфорда-на-Эйвоне, простолюдин, сделавший себе имя в лондонских театрах, написавший 38 пьес, (от хороших до гениальных), 158 сонетов, игравший на сцене, обогативший английский язык сотнями выражений, с тех пор живущих и в отрыве от его пьес, в общем все он, сын перчаточника и торговца шерстью, кончивший свой земной век в 1616 году обеспеченным человеком и вписавшим свое имя не только в английскую, но и мировую культуру.
И есть «антистратфордианцы», которые «сомневаются». И дискуссия между ними довольно сложна, потому что быть «стратфордианцем» просто, там единственная версия. То вот у «антистратфордианцев» разброд и шатание, и версий о том, кем на самом деле был автор «шекспировских пьес» там сотни, причем на краю там уже совершенная конспирология, над которой «стратфордианцам» насмехаться и издеваться легко и приятно.
Поэтому стратфордианец дискутирует с позицией артистратфордианцев примерно так, как пишет вводную статью анонимный автор курса о Шекспире на «Арзамасе»: Что, мол, есть такие, хаха, убогие люди, которые верят, что Шекспир это не Шекспир вовсе. Но всерьез сегодня ни один разумный исследователь эту маргинальную теорию не признает, ведь не может нормальный человек верить в такую нелепую чушь.
Да, это факт, вокруг «антистратфордианцев» вечно клубятся какие-то конспирологи с горящими глазами. Однако, в целом «Шекспировский вопрос» это не такая уж дикая фантасмагорическая конспирология. Дабы не писать здесь длинный текст в стиле википедии сошлюсь на фундаментальный труд Ильи Гилилова, ведущего российского «нестратфордианца», рецензию на книгу поэта и переводчика Юрия Ключникова, ну и в целом изложение «Шекспировского вопроса» на одноименной страничке Википедии.
Я уже не первый год стремлюсь услышать ответы стоящих на стратфордианских позициях по поводу ряда фактов, которые, в общем, не являются какими-то тайными знаниями, наоборот, они лежат на поверхности. Но «стратфордианцам» куда приятнее насмехаться над правда нелепыми конспирологами, но упорно обходить стороной такие факты.
Все теории «нестратфордианцев» небесспорны, начиная прямо от самых популярных. Не берем сейчас уже откровенные фантазии о том, что «Шекспиром» была сама королева Елизавета, или, допустим, Кристофер Марло, выдающийся, но рано умерший драматург, а в этой теории инсценировавший свою смерть и в дальнейшем писавший под псевдонимом, вернее под именем «подставного автора», актера «Глобуса» Вилли Шакспера. Прежде всего они небесспорны хронологией, так гилиловский Роджер Мэннерс, граф Рэтленд был слишком юн на момент появления первых однозначно атрибутированных Шекспиру пьес, и для этого автору теории пришлось «привлекать» Фрэнсиса Бэкона как старшего «соавтора» (он был действительно опекуном Рэтленда и выдающимся для своего времени интелектуалом, но пьес, например, не писал). Либо Эдуард де Вер, граф Оксфорд (тут все еще веселее, и на мой вкус «надуманее»).
Кстати, подобные истории с «покупкой личности» и «подставным автором» не так редки, одной из первых таких историй называют отчасти загадочную историю внезапного «взлета гения», молодого вольноотпущенника, то есть вчерашнего раба, Теренция (Публия Теренция Афра), написавшего 6 комедий (со 166 до 160 г.до н.э. по пьесе в год), снискавшего в Риме славу выдающегося драматурга, но затем внезапно одномоментно писать что либо прекратившего, и вскоре исчезнувшего с горизонта. Уже современники предполагали подлинным автором молодого аристократа-интеллектуала Сципиона Младшего и/или его друга Леллия, в чей кружок римских интелектуалов Теренций, как хорошо известно историкам, входил.
В елизаветинском Лондоне, как и в республиканском Риме, быть автором «пьесок» для массового театра, к сожалению, сколь нибудь заметный аристократ просто не мог себе позволить по сословным и этическим причинам.
Так вот, один из нестратфордианских фактов, на который я так и не нашел у «стратфордианцев» убедительного (да и честно вообще никакого) ответа, это пресловутое «завещание Шекспира», в котором долго, юридическим языком, Шекспир через чиновника-«стряпчего» описывает как распорядиться его имуществом (в конце жизни у него оставались на попечении две взрослых дочери и жена, и он владел вторым по стоимости домом в Стратфорде (и заложенными домом в Лондоне, в Blackfriars), то есть был вполне обеспеченным человеком). В этом длинном тексте, написанном примерно за месяц до смерти, есть все, как распорядиться 150 фунтами (солидная сумма кстати для XVII века в Англии) «сто пятьдесят фунтов законных английских денег, которые должны быть выплачены ей следующим образом и в следующей форме, то есть сто фунтов стерлингов в счет погашения ее супружеской доли в течение одного года после моей смерти, с учетом ставки в два шиллинга за фунт. в течение того времени, пока они не будут выплачены ей после моей смерти, а пятьдесят фунтов стерлингов после того, как она откажется или предоставит такое достаточное обеспечение»
Все очень подробно, включая: «я завещаю моей упомянутой сестре Джоан 20 фунтов стерлингов и всю мою одежду, которая должна быть выплачена и доставлена в течение одного года после моей смерти. И я завещаю ей дом с принадлежностями в Стратфорде, в котором она будет жить своей естественной жизнью за ежегодную ренту в 12 пенсов.
Я даю и завещаю ее сыновьям, Уильяму Харту и Майклу Харту, по пять фунтов, которые должны быть выплачены в течение одного года после моей смерти.
Я отдаю и завещаю упомянутой Элизабет Холл всю мою посуду (за исключением моей широкой серебряной и позолоченной чаши), которая у меня теперь есть на момент составления этого завещания.»
Нудно, детально и подробно, вплоть до: «…Я отдаю своей жене мою вторую лучшую кровать с мебелью. … Дарю и завещаю моей упомянутой дочери Джудит мою широкую серебряную позолоченную чашу.
Все остальное мое имущество, движимое имущество, аренду, посуду, драгоценности и предметы домашнего обихода, после того, как мои долги и завещание будут выплачены, а расходы на похороны будут оплачены, я отдаю моему зятю Джону Холлу, джентльмену, и моей дочери Сюзанне, его жене, которых я посвящаю и делаю исполнителями этой моей последней воли и завещания.»
И на этом все. ни слова о правах, рукописях, наследовании прав и использования тридцати восьми пьес, продолжавших идти в театрах Лондона, причем 18 из них на этот момент еще нигде не публиковались, и впервые выйдут напечатанными в Первом Фолио через 7 лет.
А это — ценность, имущество. Хороший драматург уровня Шекспира, Бена Джонсона или Кристофера Марло мог написать примерно по 2, максимум 3 пьесы в год, и пьеса стоила для театра несколько десятков фунтов, тем более такого знаменитого автора. А тут человек, казалось бы автор, всю жизнь потративший на литературу и драматургию, заработавший на этом состояние, перечисляя как разделить и выплатить 150 фунтов, одежду, мебель и посуду, ни единым словом не упоминает казалось бы самую главную ценность его жизни! Ни слова о книгах, бывших особой ценностью в елизаветинскую эпоху в любом доме, бумагах, и прочем, словно их вовсе в доме не было!
Удивительно выглядит и подпись Шекспира. До нас дошло несколько выполненных его рукой подписей. Ни одна из них, положа руку на сердце, не выглядит подписью человека, написавшего за свою жизнь 38 пьес и 158 блестящих сонетов и владевшим от 17 500 до 29 000 слов словарного запаса. Ну то есть конечно «врачебный почерк», да, есть такой феномен, но все же?
Его родители были очевидно неграмотные, отец — провинциальный торговец шерстью, и мать оставили в одном и документов (свадебном договоре) подписи «крестами». Еще более интересно то, что две его дочери кажется тоже были неграмотны (одна также подписалась «крестом», а вторая кажется «нарисовала» свое имя, это все же видно, когда человек подписывается уверенной рукой, а когда рисует букву за буквой по образцу). Это в принципе возможно, не для того девушек в провинциальной елизаветинской Англии рожали, чтобы «шибко умными были». Но тем не менее выглядит это нормально для вышедшего на покой театрального менеджера, рантье и бывшего театрального актера, но не для «величайшего драматурга Англии», а возможно и мира?
Еще более удивительно, что кроме уже упомянутых подписей нет ни одного достоверного «автографа» Шекспира, текста, записанного его рукой, кроме одного, сомнительного, текста черновика с авторской правкой не разрешенной к постановке пьесы о Томасе Море, оставшейся в черновике и спорно атрибутируемого.
Я не буду влезать в далекие дебри, о том, как юноша, выучившися, вероятнее всего, грамоте в провинциальной королевской бесплатной школе в Стратфорде, обладает глубокими познаниями о особенностях дворцовых развлечений при английском дворе, или деталях жизни в какой-нибудь Италии или Дании, где достверно не был никогда. Допустим, не буду спорить, вот такой он может быть уникум, единственный случай за много столетий, родился человек с поразительной наблюдательностью, вниманием и «чувством правды», позволяющим писать ему о том, чего он никогда не видел, просто по услышанному мельком или увиденному краем глаза. Не буду спорить с этим. Только вот перечисленного выше мне достаточно, чтобы сомневаться в «стратфордианской» позиции.
