Итак, готический кафедральный собор Богоматери в Шартре.
Собор во многом, уникальный. Был построен в начале XIII века, причем в основном возведен за 25 лет, что очень быстро. На момент постройки — это самое высокое здание Франции, высота нефа, то есть основного зала — 37 метров, что всего на 5 метров ниже собора в Амьене, законченного несколькими десятками лет спустя. Это первый собор, с использованием конструкции контрфорсов, внешних опор стен, и аркбутанов, внешних полуарок, передающих давление свода на стену на контрфорс, наверное самая визуально известная деталь конструкции готического стиля. Это самый большой собор по общему внутреннему объему, ширина главного нефа — 16,4 метра, вместе с двумя боковыми — 33 метра, против 14 метров в Амьене и 12 метров в парижском Нотр-Даме. Великолепная витражная «роза» над входом имеет диаметр 13,1 метров, больше чем знаменитая «роза» парижского Нотр-Дама, а по площади хоров и поперечной длине трансепта превосходит любой, даже позднее построенный храм Франции.
И при всем этом нам неизвестно имя его создателя, его архитектора, который спроектировал такое потрясающее и выдающееся, по множеству параметров уникальное сооружение в самом конце XII, и, по видимому, в значительной степени и построил его. Это анонимный «Мастер Шартра» (Maître de Chartres), все что мы о нем знаем, что он, вероятнее всего, родом из современного департамента Эна, и родился, скорее всего, где-то во второй половине XII века.

Наконец, это собор, которому повезло сохраниться в почти изначальном виде. 90% конструкции, 80% скульптур и 60% витражей и мозаик сохранились аутентичные, то есть на момент постройки собора в XIII веке, что уникально почти для любого готического храма. Его пощадили религиозные войны, он сравнительно легко отделался во время Революции, побыв какое-то время Храмом Верховного Существа, но обошлось почти без битья стекол, хотя листовой свинец с крыши и ободрали на пули. Наконец, 16 августа 1944 года полковник Уэлборн Гриффит не подчинился приказу обстреливать башни собора (командование полагало, что там скрываются немецкие снайперы и их используют как наблюдательный пункт). Он лично, вместе с добровольцем солдатом добрался до собора, убедился, что он пуст и позвонил в колокола, дав понять своему подразделению, что собор освобожден от немцев. Полковник Гриффит погиб в тот же день в бою, посмертно награжден орденом Почетного легиона.

Собор расположен на вершине холма, и от этого хорошо виден даже из пригородов. Место это, что называется, «намоленное», по преданию тут был храм еще языческий, в честь кельтской «богини-матери» со священным источником, что довольно легко впоследствии трактовалось как прото-христианский культ девы Марии. Первое достоверно христианское святилище на этом месте появляется в середине IV века, затем, как обычно, то разрушается, то восстанавливается все увеличиваясь, пока в 876 году Карл Лысый, внук Карла Великого, не дарит пока еще небольшому храму выдающуюся реликвию — Плащаницу Марии, что сразу делает храм местом паломничества, приносящем городу солидные деньги. Храм растет, (в 1020 году снова сгорает и снова отстраивается), пока в 1194 году не сгорает окончательно. Но сохранившаяся в целости в храмовой крипте (подземном хранилище) реликвия остается целой, что вдохновляет город немедленно строить на остатках сгоревшего храма собор, который мы видим сейчас.

Как я уже рассказывал про Реймс и Бове, строить собор «поверх» уже существующего храма есть дело довольно обычное. Сильно несимметричный вид главного фасада, с двумя башнями, как раз и имеет причной эту особенность. Главный фасад частично состоит из конструкции предшественника готического собора, недосгоревшего собора романского стиля. Причем «наследие» это не вполне очевидно. Правая башня, в довольно характерном «романском» стиле, с восьмиугольным «шатром» шпиля — как раз «новая». А вот левая, сегодня явно готическая, в нижней своей части, напротив — романская, оставшаяся от романского собора XII века, ее верхнюю часть достраивали после пожара от удара молнии, в XVI веке на романском основании, но уже в готическом стиле. Таким образом, если смотреть со стороны главного фасада, нижняя половина левой башни, а также три входных портала и характерные «романские» три окна над ними и под «розой», прямоугольные, с аккуратным полукруглым закруглением, еще не стрельчатые — безусловно романские и остались от предшествующего собора XI-XII века.

Летописец Вильгельм Бретонский с восхищением писал о соборе в 1222-1226 годах уже как о завершенном, хотя окончательно закончили все работы и освятили собор в присутствии короля Людовика IX Святого только в 1260 году.

Фотография с площади недалеко от собора. Любопытно, что с этой точки собор часто изображали, я нашел рисунки почти точно с этой же самой точки в 1830 году, и в 1910 году.
«Пожар способствовал ей много к украшенью»

Вид на собор с юга из города. Так как собор построен на существенном возвышении вершины холма, виден он почти отовсюду.

Я уже писал ранее, в посте про собор Реймса, что только один король на протяжении веков, короновался НЕ в Ремсском соборе. Но зато этот король — Генрих IV, наверное самый «добрый» король Франции, вполне справедливо любимый французами. Это тот, который сказал «Париж стоит мессы» (для того, чтобы стать королем ему надо было отказаться от протестантизма и принять католичество, а месса есть главный признак католического богослужения) остановил религиозные войны, подписав Нантский эдикт, на многие годы даровав протестантам права в королевстве, и сказал знаменитую фразу, что «Если Бог даст мне больше жизни, я сделаю так, что в королевстве не будет ни одного пахаря, который не мог бы себе позволить курицу в горшке». Так что а la Poule au Pot стала, как сейчас говорят, «мемом» и национальным блюдом Франции. Ну, про Генриха IV можно рассказывать долго, личностью он был незаурядной, но ограничимся только касающегося собора Шартра факта: Та самая «месса» случилась в Шартре, так как и Париж, и Реймс был в руках католической лиги, вполне с подозрением относившейся к тому, что король-протестант в очередной раз (он это проделывал регулярно, то ли четыре, то ли даже шесть раз) решил таки вновь обратиться в католичество, и не ждавших Генриха с такими уж распростертыми объятьями.

Главный фасад:

А это ниже — южный портал, боковой вход в трансепт, он тут тоже очень широкий, и, поскольку собор стоит на довольно заметном холме в центре соборной площади, в него ведут ступени.

Внутри собор очень светлый, несмотря даже на обилие цветных витражей, которые, обычно, при всей их красоте, сильно темнят внутренние пространства. Уже в 2000-х была проведена большая работа по очистке интерьера собора от копоти и потемнений, так что, можно считать, что сейчас он в том виде, как предположительно был в XIII веке, после постройки.

Также сейчас ведутся работы по восстановлению полихромного декора, утерянного в ходе долгой жизни собора.

Для очистки камня, как я понимаю, применяется технология, использованная впоследствии после пожара в парижском Нотр-Даме, и отработанная как раз в Шартре и в Амьене: на камни стен накатывается специальный вязкий полимер, которой потом удаляется со всей прилипшей к нему хней, налипшей на камни. Так что такой светлый камень — это оргинальный песчаник, каким он был в XIII веке.

Внутри прежде всего конечно впечатляют витражи. Красный и синий (для него даже используется название «шартрский синий») тут в солнечные дни повсюду. Часть витражей, например установленные в тех самых «романских» окнах главного, западного фасада, сохранились от романского собора середины XII века, а знаменитый витраж Нотр-Дам-де-ла-Бель-Верьер — 1180 годом, то есть он старше собственно собора. Название довольно безыскусно «Богоматерь Прекрасного Витража». Витражное стекло было очень дорогим, в 5-9 раз дороже той же площади камня, поэтому часто сохранившиеся витражи кочевали в новые окна при перестройке храма.

Считается, что «Шартрский синий» был утрачен с веками, но там более интересная история, он пал жертвой «оптимизации», дело в том, что этот оттенок синего получался с помощью очень дорогих солей кобальта (их возили, что любопытно, в XII веке из России), впоследствии был найден способ делать синий с помощью солей марганца, которые обходились дешевле (это было важно при значительно увеличившемся обхеме витражного производства), но давал несколько иной оттенок, быстро вытеснивший «шартрский синий».

Окна главного фасада, с витражными окнами XII века, и «роза» над главным входом.

Вокруг хоров расположена стена скульптурного ограждения с 40 евангельскими сценами, которое, что любопытно, постепенно создавалось на протяжении нескольких веков, с XVI по XVIII век, при этом в целом сохраняя стилистическое единство.

К собору пристроена отдельная часовня для хранения реликвий, в том числе той самой «плащаницы Богородицы», сохраняемой с IX века.

А тут как раз видно «проросший» фрагмент романского храма на северной стене.

Вокруг собора вполне себе такая традиционная городская площадь. Есть где посидеть и пообедать.

Луковый суп гратен и хруст фрацузской булки. :)

После пары дней в Шартре, я решаю поехать в Орлеан. Раз уж в конце пути Жанны Д’Арк, в Руане, я был, отчего бы не оказаться в начале его? От Шартра до Орлеана я поехал автобусом, а потом, из Орлеана, двинул в Ла Рошель.

Итак, из Реймса возвращаюсь в Париж, пересаживаюсь там с вокзала на вокзал, и еду в Шартр. Еду в день большой демонстрации с перекрытиями, но поглядел по имеющимся данным — вся движуха вдали от меня. Как обычно в Париже митингуют двигаясь от площади Бастилии, к площади Республики, а это не по моему маршруту, и даже 5 линия метро, нужная мне — работает. Но поглядел я на карту, как мне добираться, и глаз радуется! Придется пересечь весь центр Парижа! Выхожу с Восточного вокзала, на серевро-востоке, и по Страсбургскому и Севастопольскому бульварам, в центр, через Сену и остров Сите, перехожу остров по мостам, мимо Сен-Шапель, и через Латинский квартал, Сорбонну, мимо Люксембургского сада, на Монпарнас, где находится нужный мне одноименный вокзал.

Час с небольшим — да плевое дело! Решено: иду пешком. По времени вроде успеваю к моему поезду, небольшой «электричке» местного сообщения. Шартр от Парижа сравнительно недалеко, где-то час пути к юго-западу.

Консьержери, мрачное место на острове Сите, во время большого террора французской революции тут содержали сотни впоследствии казненных.

Шутка за 300:

Набор Lego: «Французская революция»

Парижский Нотр-Дам, отреставрированный после пожара, в него мы еще вернемся несколькими днями позднее.

Сен-Шапель, еще один шедевр Высокой Готики, построенная в XIII веке Людовиком IX Святым часовня для хранения принадлежавших и приобретенных Францией христианских реликвий, прежде всего Тернового Венца. Это музей, и туда стоит, конечно, огромная очередь. К сожалению времени у меня на очередь не было, так что Сен Шапель отложена на другую поездку.

Классический парижский вход в метро, оформленный в стиле Ар-Нуво. Это, по-моему, вход на станцию «бульвар Сен-Мишель».

По дороге на вокзал Монпарнас я в основном шел и пялился, поэтому фоток немного. Ну и вообще Париж отложен на потом, он стоит не только «мессы», но и отдельного большого приезда на несколько дней. К сожалению в мой второй приезд сюда, несколькими днями позднее, мне сильно не повезло с погодой, так что пусть Париж у вас будет вот таким солнечным и сентябрьским.

Ближе к Монпарнасу я стал ощущать, что отведенный мне мной на прогулку час с небольшим оказывается почти полутора часами, и буквально за 10 минут до отправления моего поезда я понимаю, что я начинаю опаздывать, и припустил ускоренным маршем. В здание вокзала я врывался уже почти бегом, а вокруг, напомню, всеобщая забастовка, куча полиции, и вот я, вижу уже практически под парами мой поезд на перроне, до отправления уже едва ли минута, и в момент, когда я, с рюкзаком, решаю припустить к нему бегом, с перрона мне навстречу выруливает патрульная троица жандармов с автоматами. Что бы ребята подумали, когда на них начинает бежать мужик с бородой и рюкзаком за спиной (для полного бинго наверное можно было заорать Аллах Акбар!, чтобы уж точно не ошиблись) — нетрудно помыслить, так что я резко торможу, конечно, и быстрым шагом мимо них таки успеваю на поезд, двери которого закрываются сразу за мной. Уф, успели.

Едем в Шартр.

Едем, кстати, тоже не абы как, первая остановка — Версаль. Вернее Версаль не сам дворец, а городок рядом с ним, где жили, собственно, обслуживающие дворец люди.

По Франции вообще, едешь — как по истории. У меня такое было ощущение от Лондона в свое время, все вокруг «знакомое», если не лично, то по крайней мере по названиям. Вот и тут. Версаль, следующая остановка — Рамбуйе. Сразу колокольчик, опа, кого мы помним, откуда знакомо? Ну конечно, Маркиза де Рамбуйе, хозяйка знаменитого парижского литературного салона в XVII веке (он был, правда, не тут, а в Париже, где собирался цвет общества, как аристократии, так и людей искусства). Отель (городской особняк) Рамбуйе не сохранился, его поглотил в свое время Пале Рояль, построенный кардиналом Ришельё, уже после смерти маркизы. А собственно поместье — вот оно. Следующая остановка пригородной электрички, везущей меня в местную Коломну.

Ну и, наконец, Шартр.

В Шартре, как я уже писал где-то ранее, расположен один из великих французских готических соборов, знаменитые тем, что не только был построен в рекордные сроки (всего за 25 лет!), и от этого удивительно художественно цельный, но и сохранивший оригинальные витражи.

Живу я в Шартре в любопытном месте, небольшой гостиничке, расположившейся в здании, принадлежавшему местному епископату, и ранее в этом здании был монастырь, а далее — семинария. Когда семинария перестала работать — епископат передал здание под гостиницу, но вайб, как выражается молодежь, никуда не делся. Смотрите, какая милейшая келья у меня. А что, помолился — и спать!

Само здание вот такое:

Вон там в мансарде моя комнатка.

Утром завтрак, и вот такой внутренний дворик:

Вот справа уже здание епископата Шартра.

«Hotellerie St Yves» это наша гостиница.

Думал-думал, отчего у меня тут такой знакомый вайб… А потом на площади перед собором увидел знакомое:

Ну конечно :)
Шартр — это как раз один из важных пунктов паломнического пути Св. Иакова по Франции (Via Turonensis). Сюда есть, кстати, и небольшой местный регулярный паломнический маршрут на три-четыре дня пути из Парижа, стартующий от парижского Нотр-Дама.
Так что все срослось, отчего мне тут так уютно и хорошо :)

В гостиничке моей, кстати, есть и дормы на 3-4 человека. Много немцев, почему-то.

А это собственно «епископский дворец».

Ну и, наконец, давайте собор.

Пока писал, понял, что про собор будет много, поэтому перенесем его на следующий день, он достоин отдельного поста.

Наверное один из самых значимых и знаменитых соборов Франции — это собор в Реймсе. Да, он не самый красивый, не самый большой и не самый высокий. Но это собор, в котором, по традиции, короновались все короли Франции, вплоть до самого последнего, Карла X, в 1825 году. Традиция требовала делать это именно в Реймсе, хотя, допустим, в Париже есть и свой собор, знаменитый парижский Нотр-Дам. Тем не менее, с Людовика VII, в XII веке, все короли (кроме Генриха IV, которого короновали в Шартре, что было связано, как я думаю, с идущими в то время религиозными войнами) короновались только в Реймсе. Короли короновались в Реймсе и до Людовика VII, первым был Людовик Благочестивый, сын Карла Великого, но с 1131 года эта традиция не прерывалась.

Интересно, что нынешний собор это третий, а может даже четвертый храм на этом самом месте, каждый следующий был больше и включал в себя предыдущий, так что камни первой базилики (построенной, судя по всему на месте римских терм) находятся на глубине нескольких метров под полом ныне существующего собора, примерно в алтарной его части.

В этом самом баптистерии (на фото стенда выше буква B в середине нынешнего нефа), в качестве которого использовался, судя по его размерам, античный бассейн терм, по французской исторической легенде, епископ Св. Ремигий (Сен Реми) крестил в 498 году франкского короля Хлодвига I. Отсюда, собственно и идет христианская традиция Франции.

Собор на протяжении всей своей истории многократно горел, повреждался и перестраивался, причем очень часто некоторые «реконструкции и реставрации» были сравнимы по своим последствиям с полноценными разрушениями.
Последнее трагическое разрушение произошло во время Первой мировой войны, когда Реймс был захвачен германскими войсками, причем город был разрушен процентов на 60, а в собор попало около 300 снарядов, он несколько раз горел, были потеряны многие статуи, количеством которых (более 2000!) собор выделялся среди прочих соборов Франции. В музее даже хранится горгулья, статуя с водосточной трубы крыши, из пасти которой тек и застыл расплавленный во время пожара свинец, которым была покрыта крыша собора.

Но в 20-х годах XX века Франция начала работы по тщательному восстанавлению Реймсского собора (в 1924 году большое пожертвование на восстановление сделал, например, американский Фонд Рокфеллера), сделано многое, но те или иные работы все еще ведутся (в 2013-2016 году шла реставрация фасада, а сейчас занимаются реставрационными работами сводов в северной апсиде трансепта. Например, когда там был я, в соборе работяги разбирали огромные трубчатые леса, возведенные внутри под сводами северного портала. Это было м-м-м… несколько некомфортно, но я догадался, что не будь они французы, перерыв на déjeuner у них будет обязательно, так что примерно часа полтора утром в тишине у меня был :)

Внутри собор очень темный, но все равно очень впечатляющ своими размерами и ощущением внутри.

Вид на алтарь из главного нефа.

Золотой куб, как я понимаю, стоит как раз на месте коронации.

Впечатляющая сцена коронации Карла VII, которого привела в Реймс Жанна Д’Арк в 1429 году, на исходе Столетней войны, есть в фильме «The Messenger»
С этой историей еще была любопытный момент, что к тому времени англичане успели короновать королем Франции ребенка Генриха VI Английского, сына внезапно умершего, но при этом до этого практически разгромившего Францию в Столетней войне Генриха V, но, по какой-то, не вполне понятной причине (Реймс был тоже в руках англичан), сделали это в парижском Нотр Даме, что, конечно, заставило любого француза усомниться в его легитимности, потому что, «наши-то короли, всегда в Реймсе коронуются!»

Ну и, конечно, на мессу сходил. А то что ж это, быть в Реймсе, в Том Самом соборе, и такую возможность пропустить :) Служат мессу в хорах, с задней стороны алтарного пространства, там у них сравнительно небольшое но аккуратное пространство для немногочисленных прихожан. Так что прикроснулся можно сказать, прям к истории, как она есть :)

Еще немного собора.

Сам по себе Реймс не «средневековый», по причине, написанной выше. После войны город, который был практически разрушен, застраивался в 20-30-е годы XX века заново. В нем есть некоторое количествосохраненных и восстановленных зданий, но в основном это XX век.

Кроме собора в Реймсе есть еще отличный музей в здании бенедиктинского монастыря при базилике Святого Ремигия. Посетителей там мало, а музей обширный и интересный. Любопытно, что внутри ни служителей, ни охранников, первые люди персонала обитают где-то на втором этаже, там у них выставка абсолютно шикарных шпалер-гобеленов из базилики Сен Реми, недавно прошедших большую реставрацию, и за ними они присматривают конечно. В остальном: «А вот тут у нас саркофаг Меровингов, пожалуйста. А вот тут — монета времен Хлодвига на витрине».

В клуатре, то есть обширном внутреннем дворе можно посидеть в тишине на солнышке.

Любопытно, на колоннах клуатра граффити. В очередной раз удивился не только неленивости, но и тщательности. Это вам не краской из баллончика тег мазнуть на стенку. Явно времени было больше, не торопились. Сидел же человек, ножичком царапал, смотрите какой шрифт! Серифчики (зачсечки на буквах) не поленился красиво прорезать!

В саму базилику Сен Реми попасть не получилось, закрыто. Но мне и собора хватило. Снаружи вот так:

Собор вечером на прощание, после мессы.
А я дальше возвращаюсь в Париж и еду в Шартр, в один из самых сохранившихся французских великих соборов.

Еще один интересный, и в определенном смысле знаковый, готический собор находится в городке Бове, в сотне километров от Парижа. Городок мало чем кроме этого примечательный, любители истории вспомнят разве что Пьера Кошона, председателя инквизиционного процесса над Жанной Д’Арк, который был как раз епископом Бове, а сегодня Бове известен в основном тем, что тут находится аэропорт Париж-Бове, в него летает Ryanair. Ну и, да, «Париж» в названии довольно скамерский, потому что до собственно Парижа тут километров сто, а «аэропорт» это маленький, закрываюшийся на ночь павильон со взлетной полосой.

Но в прошлом это была богатая епархия, настолько, что в начале XIII века замахнулась построить самый высокий собор во Франции на тот момент, выше уже построенного амьенского, о котором я уже писал на днях. Увы, в какой-то момент все пошло не так.

Начали его строить в 1225 году, и начали строительство с хоров, это дальняя от собственно входа часть собора. Если представить план собора как крест, у которого внизу главный вход с башнями по углам, вверх — неф, пересекаемый поперечным трансептом с северным и южным порталами-входами, алтарем в центре, и завершающийся хорами, верхней, закругленной частью символического креста, то вот часто собор строили как раз от пересечения трансепта и хоров, а завершая нефом и входной группой с башнями.

Так делали и в этот раз.
В процессе строительства начался финасовый кризис в епархии, но тем не менее епископ потребовал увеличить высоту хоров, чтобы превзойти уже построенный к тому времени собор в Амьене, и высота хоров достигла рекордных 48 метров, на 6 метров превзойдя собор в Амьене. Но не зря я писал, что строители собора в Амьене по всей видимости достигли предела конструкционной прочности материала. Например формально даже более высокий собор в Кельне (считая по высоте башен) имеет внутреннюю высоту нефа лишь 43 метра, что примерно равно амьенскому (разница всего около метра).

В 1284 году, когда постройка еще шла, появились трещины и некоторые своды обрушились в первый раз. Строительство собора на несколько веков остановилось, и продолжилось в XVI веке, когда был наконец достроен трансепт (на рисунке выше это затушеванная серым часть), но в 1573 году обрушилась уже 153-метровая центральная башня, и это остановило работу по сооружению собора уже навсегда.

Считается, что неудача с собором в Бове положила предел стремлению архитекторов готических соборов во Франции взметать стены соборов все выше, показав конструкционный прочностной предел технологии. Выше строить будут уже в эпоху железобетона и металлических каркасов в XIX и XX веке. Рисунок выше показывает предварительный план собора, затушеванное черным (хоры) было построено в XIII веке, серым (трансепт) — в XVI, а белое, неф и входной портал главного входа — так и не были построены никогда.

Сегодня собор выглядит вот так:

Внутри видно, как идет борьба за живучесть.

В соборе сохранились оригинальные витражи XIII, XIV и XVI веков.

В соборе представлен макет того, «как это задумывалось», по которому можно оценить предполагаемый масштаб замысла архитектора. На фото слева — сравнение с собором в Амьене. Как видите, сегодня конструкция собора, это едва ли половина от изначально запланированного.

Из трансепта, сегодня перекрытого стеной, есть выход в небольшую романскую церковь, которую собор должен был заменить. Она по-прежнему находится на месте планировавшегося нефа, его так и не построили (на схеме она — небольшой прямоугольник ниже и левее конструкции собора. К ней можно пройти изнутри собора.

Из-за того, что трансепт строили спустя почти на три века позднее начала стройки, уже в другую эпоху, двери порталов, северного и южного, выполнены в разных стилях, северный — в готическом, южный, который сейчас открыт для входа — в ренессансном.

Конструкции аркбутанов, внешних силовых элементов конструкции стен, укреплены железными тяжами. Считается, что трещины в стенах возникали от резонансных эффектов вибрации конструкции во время сильного ветра, чего, как вы понимаете, в XIII веке архитектор рассчитать не мог, и, возможно тогда же, были предприняты усилия как-то укрепить контрфорсы и аркбутаны.

В википедии написана любопытная история, что когда во время реставрации в 1960 году, решив, что пользы от этих неэстетичных тяжей немного, их удалили, но вскоре обнаружили, что трещины увеличиваются, и вернули их назад, но сделали из более прочной современной стали. При этом выяснилось, что железо XIII века было более мягкое и менее упругое, и лучше скрадывало возникающие колебания, разрушающие кладку. Знали ли мастера в средневековье что надо делать именно так, или случайно получилось — осталось неясным.

Когда я обходил собор кругом, я обнаружил забавный домик, который, оказался, воссозданным на этом месте «самым старым домом в Бове«, фахверковый домик XV века, который бережно восстановили. Мне он показался отличной иллюстрацией к тому, что я рассказывал про впечатление современника от собора. На правом фото домик едва виднеется справа сбоку за машинами. И это дом даже XV, а не XIII века!

Ну, а в остальном, Бове — это маленький провинциальный городок, который, как я уже писал выше, знают главным образом по названию расположенного рядом аэропорта. Тут я потратил всего день, днем приехав из Амьена, и уехав после обеда в Париж, где заночевал и откуда на следующий день двинул в Реймс, к следующему великому французскому собору.

Кафедральный собор Амьена входит в символическую десятку самых значимых соборов Франции. Это самый высокий из построенных готических соборов Франции по высоте нефа (42 метра), основного, центрального зала собора, и самый большой по объему (200 000 куб.м., вдвое больше парижского Нотр-Дама!). Виолле-ле-Дюк, энтузиаст готики и архиетктор, стараниям которого мы обязаны сохранению многих готических памятников, называл Амьенский собор «Парфеноном готики».

Амьен — небольшой (чуть больше 130 тысяч населения на сейчас) городок севернее Парижа, на восток и примерно на полпути между Руаном и Лиллем, это исторический регион Пикардия. Весь регион, да и сам город, несколько раз пострадал во время войн, в том числе Первой мировой (фронт в 14 году проходил в 30 километрах от города, а во время Стодневного наступления в 1918 году немцев остановили в 13 километрах), и Второй мировой. Ну и, да, река, на которой стоит Амьен, называется «Сомма». Нафф сэйд, как говорится.

Но собор выстоял, хотя, конечно, витражей лишился. «Нет худа без добра», от этого он очень светлый, что, вместе с его потрясающими размерами, только усиливает впечатление. Чтобы было чуть понятнее — высота нефа в 42 метра это значит что в центральном зале может разместиться современный 12-этажный дом! И это было построено в XIII веке!

Я вошел в собор через боковой портал, и первое впечатление было совершенно сказочным, это не собор, а просто «залы Мории»!

Собор при этом «живой», вполне себе действующий, службы регулярно ведутся, а на воскресной утренней мессе было, на глаз, человек 800!

Вторая большая достопримечательность и «селебрити» Амьена — это Жюль Верн, который жил в Амьене с семьей с 1872 года, провел тут значительную часть жизни до самой смерти в 1905 году, и тут написал большую часть книг. Для нас удивительно, но хотя мы знаем Жюля Верна только как писателя, он успел в жизни много чем позаниматься, и, вот, например, тут в Амьене буквально все «имени Жюля Верна». Но если Университет — это понятно, то вот отчего цирк? Оказалось будучи муниципальным служащим в конце своей жизни, Жюль Верн поспособствовал строительству каменого постоянного цирка в городе, и, логично, тот впоследствии удостоился его имени.

Здесь же находится его дом-музей (на бульваре, название которого вы конечно сразу угадаете).

Дом прожил сложную жизнь, но в итоге был выкуплен городом, и восстановлен усилиями его поклонников и коллекционеров. Первый этаж, даже несмотря на некоторые перестройки поздних владельцев, в основном подлинный, выше — по-разному, но дом в целом все же, можно сказать, тот самый.

Башня с такой футуристической железной конструкцией наверху, кстати, оригинальная, подлинная.
Жилые комнаты первого этажа, судя по всему, также оригинальные. Также сохранился маленький угловой рабочий кабинет, выходивший окнами на улицу на 3 этаже.

Фан фэкт: Из Википедии: «В 1869 году Верн создавал образ Немо, как польского учёного, который мстил Российскому самодержавию за смерть своей семьи во время Польского восстания 1863—1864 годов. Однако [его издатель] Этцель не желал терять прибыльный российский рынок и потому потребовал сделать героя абстрактным «борцом против рабства». В поисках компромисса Верн окутал тайнами прошлое Немо.»
В советском фильме «Капитан Немо» (1975) роль Капитана играл советский актер Владислав Дворжецкий, сын актера Вацлава Дворжецкого, родившегося в семье сосланного польского дворянина. Нарочно, или так получилось — неясно, но «колода тасуется причудливо». В фильме герой Дворжецкого был индийский раджа, пострадавший от англичан после сипайского восстания.

В процессе гуляния нашел в Амьене бретонскую креперию, по нашему — блинную, где и столовался два дня (в отличие от обычных кафе и бистро, она не закрывалась во второй половине дня до 7 вечера, как обычно делается во Франции). Бретонские crepes, это, фактически, блины, с начинкой, но при этом не обязательно сладкие. Могут быть, например, с сыром и ветчиной. В общем такой дальний родственник «Теремка». Жаль только Теремок не делает классические бретонские крепе из гречневой муки, хотя, казалось бы, почему бы и нет?

В кувшине (и чашке) — бретонский сидр.

Кан, или Caen, это один из главных городов Нормандии, в исторически близком к Англии регионе Франции, долгое время, фактически до конца Столетней войны, прямо бывшим территорией под властью короля Англии. Средневековое деление мира было, зачастую, построено на совсем иных принципах, чем нынешний, знакомый нам «национальный суверенитет». Все эти сложные системы феодальных оммажей, то есть формальных подчинений одних вооруженных мужиков другим, построенных на сложной системе взаимных клятв и браков, зачастую давали очень странную, на наш сегодняшний взгляд, структуру общества и территориальных делений. Так, Нормандия, регион под властью герцога Нормандии, то есть феодала, подчинявшегося непосредственно королю соответствующей страны, ведет свое историческое начало из времен, когда норманны, то есть те, кого мы не вполне правильно называем обычно «викинги» ходили грабить побережья Европы (и, к слову, в процессе добрались аж до Сицилии, где у них было вполне себе норманское, викингское королевство). Этот бич Божий, которому многие десятилетия даже ничего протвопоставить не могли, проносился по городам и монастырям побережья (одна из причин, отчего многие процветающие средневековые порты располагались в глубине русел рек, просто до них так было сложнее добраться). Во Франции король, с очаровательным прозвищем Карл Простоватый (Карл III Французский) однажды отчаялся что-то сделать с набегами и предпринял этакий «меркелевский» ход. Мол, уважаемые викинги, раз уж так все, тогда может вы уж не будете уходить с севера Франции вовсе, а то плавать, туда-сюда, хлопотно, трудно, живите и грабьте уж тут прямо, а тут может и сообразите, что чем набегать раз в несколько лет и в процессе жечь и убивать, так гораздо разумнее стричь население не сдирая вместе со шкурой, куда удобнее когда население регулярно само заносит, а вы живете себе как царь во дворца, нужно только вот тут подписать и христианство принять, ну, чисто формально, сами понимаете. Не так весело, понимаю, но куда меньше рисков. И это сработало, кстати.

Так появилось герцогство Нормандское, и через какое-то время, буквально пару столетий, это было уже вполне респектабельная и богатая по меркам того времени страна. Позже, нормандский рыцарь Вильгельм Бастард стал Вильгельмом I Завоевателем, в 1066 году завоевав англосаксонскую Англию, и, таким образом Нормандия И Англия, обе страны оказались под властью одного человека (от власти над Нормандией конечно короли Англии и герцоги нормандские не отказывались). Так что это не Нормандия была частью владений английского короля, а, строго говоря, Англия стала частью владений нормандского герцога, владевшим теперь обеими сторонами пролива Ла Манш. Кстати, такие интересные курьезы, как острова Джерси и Гернси, расположенные в считанных километрах от побережья Франции, но, формально, принадлежащие Великобритании (там они еще и любопытно юридически принадлежат, по средневековому, на правах личного оммажа их правителей лично британскому монарху), это как раз давние осколки той самой истории с Нормандией, отшедшей, кроме этих островов, ко Франции после Столетней войны.

Кан — столица герцога Нормандского, отсюда отправился Вильгельм становиться Завоевателем, тут герцогская крепость (увы, сильно пострадавшая во время войн, в том числе последней тут, Второй мировой), тут же за герцога оставалась править его супруга Матильда, женщина ростом 1,52м, по последним исследованиям, но, судя по всему, из чистой стали, так как в отсутствие мужа, что занимался освоением Англии, осталась на хозяйстве и смогла удержать власть над непростым регионом. Что в те времена вообще говоря, было делом непростым, история со смертью Генриха I, сына Вильгельма, с его попыткой перед смертью передать власть дочери, тоже, кстати, Матильде, очевидно названной в честь мамы, окончилась многолетним восстанием баронов и войной против «бабской власти» между Матильдой и Стефаном из Блуа, и передачей в итоге короны уже ее сыну, Генриху II Плантагенету, отцу уже называвшегося тут мной Ричарда I Львиное Сердце. Простите за длинный исторический экскурс, хотелось чтобы было понятно, в каком времени мы тут существуем.

Кану, приходится снова и снова повторять это, увы, весьма досталось во время Второй мировой войны. Центр Кана не «старинный», много уже модернистской застройки. Крепость Кана, расположенная на холме над городом, внутри совершенно разрушена (в центральной ее части можно посмотреть оригинального вида руины, торчащие на полметра над землей остатки стен внутренней застройки), что-то восстановлено, погулять можно, но многого не ждите. Основная ценность — прекрасный вид на сам город со стен.

Из интересных готических соборов — церковь Св.Петра (ее видно на фото выше в проеме ворот), она находится прямо напротив входа в крепость Кана.

Также, как и в Руане, богатый бенедиктинский монастырь в городе занимает администрация города, а монастырская церковь не уступает хорошему кафедральному собору.

Третье интересное место в Кане — это церковь женского монастыря Троицы, где, среди прочих, похоронена та самая Матильда, супруга Вильгельма Завоевателя.

По всей Франции, и уж в Нормандии, в Кальвадосе особенно, в почти любой церкви есть часовенка, посвященной местно-чтимой святой, Св. Терезе Малой («большая» это, конечно, Св. Тереза Авильская, испанская монахиня-мистик, одна из основателей ордена Кармелитов, монастыря очень строгого устава) или «Св.Терезе из Лизьё«. Лизьё — это местный небольшой городок, в котором в самом конце XIX века служила монахиней в монастыре кармелиток молодая девушка, умершая от туберкулеза в 24 года, и которая незадолго до смерти написала автобиографическую книгу «История одной души», опубликованную уже после ее смерти и сыгравшую большую роль в католическом возрождении в XX веке. Она, кстати, признана Учителем Церкви, наряду с такими гигантами как Иоанн Златоуст, Блаженный Августин и Фома Аквинский, в этом списке всего 4 женщины. В России о ней много писал, и высоко ценил например, Мережковский.

В Лизьё я не заехал, но проехал мимо, и там Терезе Маленькой построена в 1929 году грандиозная базилика, возвышающаяся над городом, и кажется в каждой французской церкви есть место ее почитания.

Жил я в Кане, опять же, в квартирке в центре, на местном «Арбате», на улице Сен-Пьер.

Вот в таком вот доме, моя дверь налево.

Утром вышел погулять — а в центре Кана развернулся рынок. Такой, вполне традиционный «рынок всего». Тут буквально без какого-то разделения — овощи, сыры, развал ношеной одежды, какие-то китайские товары, прилавок коллекционера-антиквара, рыба, жарят гриль, масло и сметана, обувь, книги, все подряд. Вот как в Средние века был рынок посреди города на площади — так и сейчас, разве что вот грузовики, холодильники и витрины стеклянные появились.

Ну а я, погуляв в Кане, поехал дальше, в Амьен.

И поехал я после Руана ближе к морю, в Онфлёр. Это городок, когда-то бывший большим и важным портом, в Средневековье и позднее, отсюда уходили корабли в Британию, а потом в Америку и Канаду, но позже функции порта ушли более удобно и открыто расположенному Гавру, а гавань Онфлера заилилась (уже при Наполеоне, во время Континентальной блокады), обмелела, так как город и его гавань расположены в устье Сены, и сейчас о былом значении мало что напоминает. Посреди исторического центра Онфлёра расположена внутренняя бухта, обнесенная домами, размерами напоминающая большой бассейн.

Тем не менее городок весьма симпатичен и стилен, и хотя там нет моей цели, готического собора, там есть весьма любопытная деревянная (!) церковь Св. Екатерины, XV век, по преданию срубленная корабельными плотниками.

Жил я там в очень милой квартирке прямо в центре. Вообще во Франции приходится привыкнуть к тому, что жилье, которое вам будут сдавать, будет предельно крохотным. В Руане я жил в «квартире» больше напоминающей пенал для карандашей, переделанный в квартиру. Так, чтобы было понятнее, вместо кровати там был раскладной «икеевский» диван, так вот с разложенным диваном даже пройти к входной двери было довольно непросто.
В Онфлёре, напротив, у меня была, конечно, маленькая, но весьма уютная и милая комнатка-квартирка, даже с кухонным уголком и полноценным душем-туалетом.

Слева вон настоящий, хоть и не действующий, камин. Хорошая кровать. В общем — очень симпатично.

В день приезда я сперва пошел гулять на побережье, «на Ла Манш поглядеть». Прямо за городом, за устьем Сены, находится длинный морской песчаный пляж на много километров.

По дороге к пляжу находится большой парк, в котором стоят статуи и бюсты разных личностей, и там, в частности, был памятник Муму, который, к сожалению, украли и теперь там с 2011 года на том же месте стоит памятник Каштанке. А памятник Муму, названный «Всем жертвам любви» был вот такой:

Из знаменитостей-жителей Онфлёра называют композитора начала XX века Эрика Сати и писателя Альфонса Алле. Оба были весьма яркими, скажем так, эксцентриками в том, что делали, какую роль в этом сыграл тишайший и милейший Онфлёр сейчас судить трудно.

Та самая гавань Онфлёра сегодня выглядит вот так:

Вокруг этой «гавани» туристические ресторанчики, и уж тут я свою страсть к мидиям в кастрюльке в белом вине, сыре и с картошкой фри утолил :)

А это, конечно, буайбес, рыбный суп. Вдали — прованское розовое.

Строго говоря, Онфлёр мне нужен был на погулять, но так как мой путь лежал дальше на запад, в Кан, я решил совместить Онфлер с расположенным рядом интересным местом, которое называется Довилль-Трувилль, это два городка, обычно так рядом и упоминаемые, поскольку срослись как сиамские близнецы. По одну сторону, по левому берегу впадающей в Ла Манш речки Тук, расположен городок Довилль, а на правом, через мост — Трувилль. Это знаменитый курорт французской знати середины-конца XIX века, до сих пор сохраняющий очарование того, что принято называть Бель Эпок, «прекрасная эпоха», золотой век Франции, Второй Империи при Наполеоне III, и сразу после. Мопассан, Флобер, Коко Шанель, казино, гуляющие вдоль моря дамы под зонтиками.

Довилль — городок чуть поосновательнее, а Трувиль (или Трувилль-сюр-Мер) — более курортный. Пляж, деревянный бордволк, вдоль моря, кабинки, зонтики, шезлонги. В сентябре, на закрытии сезона тут пусто, ветренно, и безумно романтично.

Вокзал Довилль-Трувилль.

Как принято сегодня выражаться, «fun fact»: Купаться в море на морском курорте было совсем не общим, как сегодня, местом. В те времена основным видом отдыха на море было фланирование по бордволку и сидение с книжками и выпивкой в шезлонгах. Впервые фраппировали благопристойных отдыхающих Довилля заплывом в море Коко Шанель и ее любовник и друг Бой Кейпел, в 1913 году, и это был лё скандаль, который даже освещался французскими газетами.

Вдоль побережья, от Гавра, в Онфлёр, затем в Довилль-Трувилль и далее, в Кан, самое простое ехать автобусами, расписание их хорошо показывает гугл-мап.
На следующий день я поехал в Кан.