Ну вот, значит — «апартеид». Что это? Это, дословно «разделение». Следует понимать, что, зачастую, все самые людоедские вещи на концептуальном уровне обычно выглядят очень разумно и красиво. Даже у коммунизма в СССР и «расовых законов» нацистской Германии было очень грамотное, взвешенное и разумное человеколюбивое и прогрессивное объяснение. Мы же не хотим лагерей уничтожения и газовых камер, нет-нет, что вы, что вы, мы лишь хотим счастья немецкому народу, чтобы наконец великий немекцкий народ взял свою судьбу в свои руки, чтобы он не был под влиянием и угнетением чуждой нашему народу расы и ее культуры. Мы же не дикари какие-нибудь, все будет культурно и цивилизованно, сначала потребуем чтобы евреи оформили специальную форму документов для пропусков. …потом запретим им ходить в городах по тротуарам… заставим носить определенную одежду… …Ну а потом уже и до концлагерей рукой подать.

В общем такое безумство всегда начинается с того, что «ну вы просто на госуслугах зарегистрируйтесь и получите специальный номер, мы же не дикари, нет-нет, никакого концлагеря, мы просто хотим, чтобы всем было хорошо«.

В общем, как ни удивительно, когда глядишь из нынешнего времени, то, с чего начинался апартеид, он кажется, зачастую, вполне разумной идеей. Смотрите:
«Наша страна глубоко разделена. Белое расовое меньшинство, которое фактически построило эту страну и создало ее богатства, с трудом ее контролирует, переход к демократической системе уничтожит нас, потому что черное большинство относится к нам враждебно, просто потому что мы — другие. Поэтому вот такая идея: нам надо создать территории, на которых не будет «черных», а будем только мы, «белые». А «черные» будут на своих территориях, где, соответственно, не будет «белых». У нас будет большинство «наших», у них, на их землях — их большинство, а дальше уже, раздельно, демократия, и благорастворение.»

Проблема в том, что реализовать такую красивую и логичную в теории схему было практически невозможно. И реализовывали ее совсем не благонамеренные философы, а африканеры со вполне определенными взглядами на то самое «черное большинство». К тому же было понятно, что без «черных» рабочих рук «белое меньшинство» в XX веке на заводах и шахтах справиться не сможет, как не могло оно справиться в XVIII веке без черных рабов на африканерских плантациях. Это значит, что «черные» из белых городов никуда не деваются, просто становятся обложены кучей справок и временных регистраций в Москве пропусков и поводом для полицейских облав и наказаний.

Так, например, большинство городов становились «белыми территориями», но черные работники предприятий-то никуда не девались, просто теперь они должны были жить где-то за пределами города, и на работу добираться «как-то» из пригородов, без транспорта (он тоже стал «белый»). Да, справедливости ради «черным», составлявшим 80% населения нарезали примено 13% территории, назвали их бантустаны Кто это сказал? Нет-нет, это «homeland», мы хотим, чтобы всем было хорошо! Поэтому вы отдаем вам в полное владение ваши собственные племенные территории по состоянию на XVIII век, это будет полностью ваша, самоуправляемая суверенная территория! А, ну да, жителей хоумлендов мы гражданства ЮАР лишим конечно, зачем им два. А для въезда в ЮАР на работу будут нужны визы специальные пропуска.

Работы в этих «хоумлендах», разумеется, не было, в основном они жили распилом племенной верхушкой, управлявшей бантустаном, субсидий из «белой» ЮАР, и организацией всякого запрещенного в ЮАР бизнеса, например игрового. Или вот, например, были очень популярны топлесс-шоу, что африканерская мораль в «белом» ЮАР запрещала, разумеется.

Начавшись с в целом вполне разумной идеи создания этнически и расово однородных территорий для облегчения демократического управления, апартеид далее покатился по привычной в таких схемах колее. В России Гулаг тоже, знаете, не сразу в октябре 1917 года появился.

«Современникам Герцога и Смэтса* казалось, что расистский террор в стране превосходит всё представимое. Но на их место пришёл Малан со своей политикой апартеида, затем Стрейдом, который считал Малана чуть ли не либералом, а после него Фервурд, даже в кабинете Стрейдома прослывший экстремистом»

*Джеймс Барри Герцог, Ян Смэтс — премьеры Южной Африки до-апартеидного периода.

Ну а кто пришел после «экстремиста Стрейдома»? Знакомьтесь, Балтазар Форстер, министр юстиции, полиции и тюрем (1961-1966) премьер-министр (1966-1978), президент ЮАР (1978-1979).

С юности примкнул к радикальным африканерским националистам. Придерживался идей белого расизма. Был решительным антикоммунистом и противником либерализма. В 1939 году вступил в пронацистскую организацию Оссевабрандваг. Выступал за независимость ЮАС от Британской империи, сотрудничество с гитлеровской Германией, против участия во Второй мировой войне. Перевёл на африкаанс «Майн Кампф» Адольфа Гитлера. В 1942 году был арестован за прогерманскую пропаганду. Содержался в лагере с южноафриканскими нацистами, немецкими и итальянскими военнопленными. Освобождён в 1944 году, возобновил политическую деятельность в Национальной партии. Состоял в тайном обществе африканерских националистов Брудербонд.

Прекрасный, просто прекрасный человек, что для поста «министра юстиции, полиции и тюрем», что для «премьер-министра» на 12 лет :-]

Вот так обстояло дело с «деятелями апартеида» в ЮАР.

Что же на «той стороне»?

И тут надо немного остановиться подробнее на личности Нельсона Манделы, потому что, как мне кажется, сводить его исключительно к образу «дедушки Ленина» мне кажется сильным упрощением.

В огромном «Музее истории апартеида» в Йоханнесбурге ему посвящен целый зал («вот его рубашка, а вот его автомобиль»), а так как я травмирован с детства этой вот «ленинской» эстетикой, так что чесаться начинаю при малейшем намеке на таковую, мне захотелось разобраться в этом человеке получше. И вот что получилось.

Я писал вчера, что сегрегация как общественно-политическое явление (а сходная сегрегация была, например, в южных штатах США, см. «Зеленую книгу» хотя бы, и вообще, при всей позорности, это не было какое-то из ряда вон явление в мире) в ЮАР была «всегда». Да, как и в США, «рабство отменили, но кормить по пути к коммунизму никто не обещал«. Она была сильнее и заметнее чем, даже, в США, но, тем не менее, в Южно-Африканском Союзе, предшественнике ЮАР, существовал какой-никакой черный «средний класс». От имени этого среднего класса, учителя, адвокаты, журналисты преимущественно черные и цветные, выступали, организовавшись в «политический клуб» Африканского Национального Конгресса (основан в 1912 году), за постепенное влияние на исключительно белый властный истэблишмент своей страны, стремясь постепенно, без революций, мирным давлением снизу, через «малые дела» убедить изменить политическую систему, и сделать страну более, как сейчас говорят, «инклюзивной».

Успехи были невелики, к тому же часть «черных голосов» стал оттягивать на себя гораздо более радикальный «Панафриканский конгресс«, стоящий сразу на радикально прокоммунистических позициях (ну и кормившийся сами догадываетесь откуда). Но по крайней мере такое движение было, в итоге аналогичное движение в Индии закончилось независимостью и преобразованием Индии, почему бы такому не случиться и в Южной Африке?
К сожалению, белый политический истэблишмент выбрал иной путь.
Некоторое время АНК пыталась бороться, но после расстрела в Шарпевилле в 1960 году, ситуация начала быстро радикализовываться, и сторонников мирного и ненасильственного протеста из АНК стремительно «вымыло». На их место пришли люди с позицией: «Ах вы так, ну, что-ж, вы первые начали, тогда мы тоже будем стрелять». И вскоре в АНК, до той поры мирной и «беззубой» (по мнению радикалов) сформировалось «боевое крыло» под названием Умконто ве Сизве, «Копье нации».

Это была, давайте называть вещи своими именами, террористическая организация, стремящаяся организацией взрывов и покушений повлиять на политический строй страны. Они организовали лагеря подготовки вооруженных террористов в соседних странах (Мозамбике и Анголе), там были военные советники (сюрприз) из СССР, да и просто в СССР готовили и вооружали прилетавших «повстанцев», и воевали они советским оружием.
Классический политический терроризм. Вот ее руководителем, с момента ее создания и до своего ареста и был Нельсон Мандела.

Впрочем, утверждается, возглавлял он ее недолого, потому что после создания в декабре 1961 года до ареста и заключения Манделы в августе 1962, успели они немного, всего несколько взрывов правительственных зданий, в результате которых никто не погиб, поэтому, формально, при нем в руководстве никого не убили. Это факт. Большие жертвы начались уже в 80-е годы, когда ситуация в стране перешла фактически в состояние гражданской войны.

Что бы было под его руководством потом — никто не знает, потому что Манделу задержали, арестовали, и посадили на крайне жестокий режим пожизненно (в итоге он просидел 27 лет), откуда он вышел уже в 1990 году, в совсем изменившуюся страну, в которй начались реформы «сверху», своеобразная «южноафриканская перестройка». Руководство страны наконец поняло, что дальше так страна существовать не может, и решило, что «если не можешь победить — возглавь», потому что иного выхода из кризита нет. К тому времени Нельсон Мандела из полит-терориста и руководителя террористической организации стал общепризнанным символом борьбы против Апартеида (это по своему сложный вопрос, как он, арестованный после всего 17 месяцев активной борьбы, находясь в одиночной камере и в максимальной изоляции в течение 27 лет, таким мог для мира стать, оставляем это для размышления нашим читателям, но такой факт мы имеем)

Фактом сегодня является и то, что практически вся верхушка АНК после своей радикализации в период борьбы с апартеидом, по-видимому как и сам Мандела, втайне были членами Южноафриканской компартии (она была официально запрещена сразу после прихода HNP к власти). Совершенно очевидно, что в те годы АНК и Южноафриканская Компартия в стране слились до степени неразличимости и были, по сути, синонимами.

Интересно, что еще в 1985 году, Питер Бота, тогдашний президент ЮАР, в ходе попытки пока еще очень осторожной попытки национального примерения, пытался выпустить Манделу из тюрьмы в обмен на «безоговорочный отказ от насилия в качестве политического оружия». Мандела ответил отказом в довольно резкой форме. Впрочем, есть версия, что к тому времени Мандела был для радикальной молодежи АНК уже абсолютно безавторитетным никем, и скорее всего его слова ни к чему бы не привели и в ситуации 1985 года выполнить соглашение он бы просто не мог, и он это понял.

Нельсон Мандела был выпущен из заключения Фредериком де Клерком в феврале 1990 года, в ходе реализации указа о легализации АНК, и сразу после этого начались, продолжавшиеся несколько лет переговоры о формировании новых принципов государственного устройства, закончившиеся всеобщими выборами (на которых черные впервые участвовали без ограничений в свободных демократических выборах) в апреле 1994 года, на которых с результатом в 62% победил АНК, и Нельсон Мандела, как лидер партии, стал президентом Южной Африки. Начался долгий и сложный период примирения в стане, раздираемой многими десятилетями взаимных обид, несправедливости, преступлений и мести за них.

Много раз все висело на волоске, например, когда в 1993 году африканерским белым террористом был убит глава АНК Крис Хани, и страна чуть не погрузилась в хаос гражданской войны снова, и только личное вмешательство и обращение Манделы к нации остановило кровопролитие.

Поэтому, оценивая сложную личность Нельсона Манделы стоит помнить не только о фасаде «отца нации», демонтировавшем апартеид.

Сидел ли он в тюрьме «за дело»? — да.

Был ли он, в момент суда над ним, террористом? — да, объективно, он был на момент ареста главой запрещенной террористической организации, планировавшей и проводившей теракты. США вычеркнуло АНК из списка террористических организаций только в 2009 году.

Лично он убил кого-нибудь? — нет, никаких свидетельств.

Был ли он членом компартии ЮАР и контролировался ли из СССР? — нет прямых улик, но, скорее всего — да, наряду с большинством своих товарищей по АНК, по которым такие данные есть.

Обязана ли лично ему Южная Африка тем, что в стране после политического преобразования режима не началась гражданская война по образцу Анголы, Зимбабве или Мозамбика, да практически любой африканской постколониальной страны? — да, бесспорно, лично он удерживал готовую несколько раз начаться такую войну в начале 90-х, это факт.

Получилось ли все так с построением многоэтничного общества, как задумывалось в 1994-м? — увы нет, и не Манделы вина в этой неудаче.

Как же так получилось, что в 1985-м Мандела из тюрьмы еще в довольно резких выражениях отказался прекращать вооруженную борьбу, даже в своей речи в 1990-м, через несколько часов после освобождения он еще говорил о «вооруженном сопротивлении», и, внезапно, вдруг отказывается от продолжения войны и «садится за стол переговоров» с его злейшими противниками? Я, как ни странно, не нашел ни одного внятного объяснения такой метаморфозе. Попробую объяснить то, что пришло в голову мне.

Мне кажется, что причина тут в том, что сел в тюрьму Нельсон Мандела в одном мире, а вышел — в совсем другой. В 1964 был Советский Союз. Он был еще в 1985-м. А вот в 1990-м его уже не стало. Вышел Нельсон Мандела из тюрьмы, осмотрелся, и понял, что самолетов с «калашниковыми» кажется больше не будет. И СССР уже нет, да и России в 1990-м как-то совсем не до Южной Африки и не Африки вообще. И, будучи человеком неглупым, понял, что «надо договариваться». Он не был «людоедом» и, видимо, слепым фанатиком не был тоже. И уж точно не был идиотом. И совершенно точно понял, что альтернатива переговорам ровно одна, вон, Ангола, и Зимбабве прям вот у северной границы, можно посмотреть. Не переговоры — так его «товарищи по партии» устроят завтра же тут такую же кровавую баню. Уверен, что такой судьбы своей стране он не хотел.
Махатмой Ганди он не был. Но бывает такая ситуация, что «жизнь заставит». Ну и хорошо, в принципе. Видимо ему повезло найти правильные слова и правильные поступки, удержавшие страну на этой грани.

При примерно 80% «черных» в стране за АНК в 1994-м, на первых свободых всеобщих выборах проголосвало 62%. Интересные цифры. В 2004-м — 69,6% (лучший результат), с тех пор популярность медленно падала, в 2019-м — 57,51% (пока наихудший результат). На муниципальных выборах в 2021-м впервые популярность для страны в целом упала ниже половины (47,5%), а в Кейптауне — и того меньше, 28%, там традиционно голосуют за оппозиционный Демократический альянс. По карте вообще забавно, чем дальше от Кейптауна — тем популярнее АНК, достигая максимума в Лимпопо, на дальней, северо-восточной границе страны, в самой глуши.

Немного разоблачений заблуждений, интересные цифры и факты, обнаруженные в ходе подготовки текста:

Белые разбегаются из ЮАР.
Это не так. Кто-то уезжает, безусловно, глупо спорить. Кто-то — нет. Число указавших себя как «белый» в 1996-м году составило 4 434 697 человек. Перепись 2001 года, то есть через 6 лет после «политических преобразований», общее число «белых» в стране — 4 293 640 человек, что составляет 9,6% населения страны.
Перепись 2011 — 4 586 838 человек, 8,9%. В процентах к растущему населению незначительно уменьшилось, но не катастрофически, а «в человеках» даже все же чуть приросло.
Остальные группы, что интересно, сохраняют свой «процент» все рассматриваемые годы: 8,9% — Coloured, 2,5% — Indian.
Просто для сравнения, из втрое большей России (~148M) в 1988-1994 годах уехало только в одну Германию около миллиона человек

Страна стала «черной».
Тоже не так. Общее население страны увеличилось с 44 миллионов до 51 миллиона, процент black в нем вырос с 79,0 до 79,2%.

Совершенно нет катастрофических «разов», хотя страна, разумеется «черная», к тому же нынешняя Южная Африка имеет очень большую проблему с плохо контролируемой иммиграцией из своих «черных» стран-соседей, где дела бесконечно хуже.
«Как могло бы быть, если» показывает пример соседней исторически близкородственной Родезии/Зимбабве. В 1969 году белых в стране 4,48%, при этом в столице Солсбери — 25% — белые. Сейчас (2009) — менее 1%.

Города пустеют.
Нет, напротив, идет явная урбанизация. Одни из самых приросших населением регионы за эти годы это как раз «городские» провинции, Gauteng (Йоханнесбург и Претория) (8,8M -> 12,2M) и Western Cape (Кейптаун) (4,5M -> 5,8M).

Страну захлестнула преступность
Ну, с преступностью все действительно совсем не хорошо, согласен, но при этом график преступности выглядит вот так:

То есть после 1994 года, года отказа от апартеида, виден почти такой же резкий спад, как и рост в десятилетие последнего катастрофического кризиса общества в 80-х. Правда сейчас опять виден постепенный рост, увы. Хотя с учетом увеличившегося за это время населения и не такой большой, как бы мог. Так что — нет, катастрофы с преступностью нет, хотя, повторюсь, безопасным местом ЮАР конечно же не является. Преступность высокая, но она не «захлестнула в результате отмены апартеида», а как раз — наоборот, после отмены она снижалась.
Отдельной строкой, для читающих жопой бегло:
Я НЕ говорю, что в ЮАР нет преступности, и что это безопасная страна. Я только опровергаю утверждение, что преступность в ЮАР выросла после отмены апартеида.

Итоги: Южная Африка прошла в XX веке через поистине кошмарный опыт «социального эксперимента» во многом сравнимый с советским и германским, он затянулся на десятилетия, и именно он привел страну к тому, какая она сейчас. Именно этот эксперимент создал ее проблемы сегодня, и я склонен согласиться, что «страна развалилась» не в 1994-м, бомба была заложена в 1948-м году, когда вместо решения проблемы многоэтничного разделенного общества, вместо интеграции, которую выбрали все прочие страны (многоэтничных обществ в мире много, начиная от США), был выбран путь «фиксации» и «заметания под ковер». То, что эта бомба рванула в 80-е было только вопросом времени. Потеряв весь XX век, Южная Африка пытается выбраться из сложившейся ситуации, и это теперь будет непросто. Но уже то, что, практически единственной в постколониальных странах Африки, она прошла смену политической системы без «черного передела» и резни, это уже очень большой результат.

Кстати, отдельная интересная тема как южноафриканское общество пыталось и пытается осмыслить и пережить последствия десятилетия взаимного насилия, пропаганды и агрессии рассматривается в книге Николая Эппле «Неудобное прошлое», там, наряду с Испанией и Аргентиной, например, есть и ЮАР, дабы не раздувать пост я просто сошлюсь туда, на их, очень оригинальный, не встречавшийся в других странах и интересный опыт.

Ну чтош, разделался я, наконец, с затянувшейся исторической справкой, можно и про путешествие начать. Вскоре воспоследует!