Англоязычная девочка, белокурый ангелочек лет трех, на веранде пляжного ресторана, воспользовавшись тем, что ее индийская няня отвлеклась разговором, душит подушкой свою подружку того же возраста. Причем очень целенаправленно, с увлечением и всерьез.
Вспоминаю об Агате Кристи и ее персонажах, почему-то :)
Где-то, по моему в публицистических колонках Макса Фрая, была увидена мысль о том, что Агата Кристи подсознательно пугает тем, что показывает со всей очевидной и ужасной силой, что убийца, по сути, скрывается в каждом из нас.

Чувствую я, что смятение посеял я вчерашним своим постом в сердцах смиренной братии, читающей меня для увеселения сердца.
Считаю себя должным представить и вторую сторону суждения, ибо, как говаривал еще мудрый Аристотель, у всего на свете, в неизъяснимой милости божией, есть две стороны.
Со смирением в сердце тщусь представить вам и иной взгляд из наших палестин.

О как. Вот что бывает, если изо дня в день читаешь историческое худло в гамаке. :)
Прилипает – не оторвешь. Это ничо, я вот тут еще за Шекспира примусь, держитесь все. :)

Не, серьезно, справедливости ради следует и вторую точку зрения изложить.

Да, индийцы как народ, в массе своей, ленивы, лживы и жуликоваты. Как ни горько говорить такое о народе в целом, но следует смотреть правде в глаза. Это не исключает того, что и среди индийцев нередко встречаются чистые, возвышенные души и благородные сердца. Тем ярче они блистают на этом не слишком презентабельном фоне, тем сильнее они подчеркивают свое окружение. Все это не изменилось со времен Киплинга, а вообще, думаю, и со времен Махабхараты, впрочем, не мне их судить, они построили свою страну, им в ней жить, а я в ней только гость.

Но вот что бросается в глаза, особенно если приехать прямиком из России, так это то, что в них нет характерной для России и людей ее населяющих, той тупой и агрессивной злобности, привольно плещущейся от края и до края давно-уже-не-«шестой части суши».
Они – дети.

Также как и дети, они могут быть шумны, надоедливы, невыносимы. Но все это без столь хорошо знакомой нам агрессии, зачастую разливающейся отвратительным скандалом в вагоне метро, в магазине, всюду, где соберется критическая масса этой вязкой и отвратительной субстанции.

Смошенничать, солгать, даже если этот обман явен и легко открываем («это не я разбил вазу, это кошка»), – это всегда. Недодать сдачу или продать многократно дороже, пользуясь незнанием цены туристом. «Билет стоит 500 рупий. На нем написано 12Rs? Ну, это цена только билета, а цена места еще 480» — элементарно.

Но почти никогда они не зайдут дальше этого. Разбой, грабеж, убийство, сознательное насилие – это почти небывальщина.
Кража – почти крайнее проявление, изгойство, достаточно, если приведется, увидеть как расправляются с вором сами индийцы.
Для нашей страны, где «Кудеяр-атаман» или «Стенька Разин» почти народные герои, это столь нетипично.

При том броуновском хаосе, который творится повсеместно на индийских дорогах, там совершенно нет, столь привычной нам, «жестянки». Мятых, битых и поцарапанных машин тут, за те два месяца, что я тут прожил, я видел, вот чтобы не соврать – три.
При этом как-то не верится, что повреждения немедленно исправляются, прячутся или, хотя бы, шпаклюются, менталитет не тот, как и уровень благосостояния.
Вспомните, сколько, при несравнимо лучшем качестве дорог и организации движения, мы видим, даже летом, в той же Москве.
Да, тут иная логика движения, да, тут гудят практически непрерывно, но нет пресловутого русского «быкования»: «А ну прочь, тут Я еду!».

Они также непосредственны, столь же легко переходят от горя к радости, быстро забывая и обиды и обязательства, столь же поверхностны и искренни, жизнерадостны и наивны.
На них легко обидеться, но трудно держать зло.

Они – дети.