Тот факт, что, в какой-то момент своей жизни, волею судьбы, ты оказался на стороне Добра, не делает тебя ни умнее, ни честнее, ни справедливее.
Ты по-прежнему можешь быть и оставаться идиотом, дураком, хамом и гопником.
Просто на стороне Добра.
Если любишь и знаешь историю, то получается смотреть на жизнь в «длинной перспективе». События сиюминутные оказываются вплетенными и встроенными в какой-то масштабный тренд, и это позволяет видеть ситуацию в ее развитии, а не просто как сиюминутный выхваченный факт. Если отходишь подальше, и видишь не один факт, а то, как этот факт или событие соотносится с миром и временем не на интервале в 10-20, а на интервале 200-500 лет, например.
Допустим, как-то довелось спорить со «страдальцем за Европу», которую уничтожают всякие мигранты. Объяснял, что в исторической перспективе Европа вообще вся и всегда составлялась из мигрантов. Что мигранты в Европе были не просто всегда, она чуть ли не со времени Римской Империи постоянно была ареной миграций. Европа — это и есть мигранты. Ну вот может миграция германских племен откуда-то из под нынешней Дании на юг во времена Гая Мария и поздней Республики была исторически зафиксированной первой масштабной миграцией, а дальше и пошло-поехало. Тут и Великое переселение, в результате которого остготы из нынешней Турции оказались в Испании, южногерманские племена кто в Северной Африке, кто вовсе в Англии, а коми-пермяки стали венграми.
Как-то, когда я еще смотрел телевизор на каком-то Viasat видел передачу про строительство метро в Париже. Там как раз рассказывалось, что на масштабное строительство в Париж стеклись рабочие со всей Франции, в особенности с Юга, и парижане морщили носы, что, мол, понаехали тут всякие, не понять что едят, на непонятном языке говорят, всякие там из под Марселя, Тулузы и Перпиньяна. Но сегодня никто таких как нефранцузов бы не считал вовсе.
Известно, что главные «плакальщики за Европу» обычно и сами переехали в 90-х. И, возможно, это и дает им «короткий фокус», потому что собственно «местные» понимают, что Германия (которую мы потеряли) она как бы не состоит из чуваков в кожаных штанах на лямках, и не из одного Нойшвайштайна и Вагнера состоит, она такая только в мечтах новоприехавших «как-бы немцев», а на деле — разная, и всегда была разная. Последних пару тысяч лет постоянно менялась. И вот турки, допустим, это тоже Германия, а карривюрст или кебаб — это самая настоящая берлинская еда, даром, что в 50-е появилась. А двести лет на месте турок были какие-нибудь, ну не знаю, швабы, тоже непонятно говорят, странное едят и одеты не пойми во что. А сейчас, что Штуттгарт — не Германия? Конечно Германия. Две тысячи лет назад — батавы и фризы, пятьсот лет назад — швабы и голштинцы, шестьдесят лет назад — турки и курды, сейчас — русские, афганцы и сирийцы. Нормально. Всегда так было. Да и будет, поди.
Счастье, что жить в эту пору ужасную
уж не придется ни мне, ни тебе.
Всероссийски известный в интернетах антрополог Станислав Дробышевский в одной из своих лекций как-то сказал, на первый взгляд, парадоксальную вещь.
Он сказал, что человечество в целом, как вид, не жило еще никогда так хорошо, как сейчас, в XX веке, вот в нынешнем поколении. Да, несмотря на две мировый войны, пулеметы, отравляющие газы, геноциды и атомную бомбу, на голод в Эфиопии, холокост, стихийные бедствия и эпидемии. Но, в целом, в исторической перспективе антропологии, как вид в целом, мы не жили никогда так благополучно, не ели настолько досыта, дети не рождались настолько здоровыми, в войнах и эпидемиях не погибало так мало людей (в целом, в процентах по отношению к популяции). Но из этого может следовать (и, кажется, следует) пессимистичный вывод, что дальше будет только хуже. Золотой век — это сейчас, это век двадцатый, начало двадцать первого.
Климатическая проблема, похоже, настигает нашу цивилизацию. И, кажется, это будущая Очень Большая Проблема. И кажется еще более того, что это уже не «будущая», а «настоящая» Очень Большая проблема. Пусть последние 20-30 лет истории на нее любили закрывать глаза в надежде, что «ну, мы не будем на нее смотреть, и, возможно, она как-то сама собой исчезнет». Пусть последние 10 лет ее обсуждали в форме «давайте соберемся где-то в красивом и комфортном месте, и неделю проведем в удобных кондиционированных залах, обсуждая, как мы все вместе хотим всего наилучшего в ближайшем, в также отдаленном будущем, и желаем этого всем присутствующим», а затем, после подписания итогового коммюнике и приятного банкета, разъехаться, заниматься более важными делами.
И вот, задумаешься всерьез, а что, собственно, неужели они не видят всего этого? Отчасти я где-то даже понимаю отчаяние и злось Греты Тунберг, сказанные с трибуны ООН тогда. Как ни странно это прозвучит, но, похоже, именно Грета и ее экологический радикализм и есть сегодня наиболее трезвый взгляд.
Но приходит в голову вот какая штука. Наверное впервые человечество в целом сталкивается с ситуацией, когда нынешний общепризнанно человечеством оптимальный демократический мировой политический строй сталкивается с такой крупной, и, что еще более важно, глобальной, действующей для всего человеческого вида, а не просто какой-то «группы стран» проблемой. И тут, как мне кажется, мы сталкиваемся с неким принципиальным дефектом демократии.
Дело в том, что сегодня, демократически избранный лидер своей страны, избранный на открытых и честных выборах, по максимально демократичной схеме прямых, тайных, общенародных выборов, сталкивается с проблемой такого рода. Ему надо выйти к избирателям, и сказать им, что, дорогие сограждане, спасибо за оказанную честь, но, тут такое дело, я могу обещать вам теперь со мной только кровь, пот и слезы. Мы все, сограждане, под моим правлением, будем теперь жить значительно, заметно, ощутимо хуже, чем наши предшественники. И дети наши будут жить хуже, чем мы. И мы не знаем пока, будет ли улучшение, и когда оно будет. Но точно не для этого, следующего и даже поколения внуков нынешних людей. Это единственное, что я вам обещаю. Вы будете принуждены терпеть лишения, ограничить свое потребление. Вам придется переехать в меньший, худший и хуже обслуживаемый дом, без кондиционера, и, возможно, без горячей воды летом. Вам придется отказаться от личного автомобиля, более того, скорее всего навсегда. Вы сможете летать на самолете максимум два раза в год, в один отпуск туда и потом обратно. И вообще ездить по стране куда меньше. Возможно получая на это специальное разрешение. Вам придется отказаться от множества привычных продуктов. Никакого вам авокадо и манго. Никаких фруктов и овощей вне сезона, никакой «первой клубники в пять утра». И, да, мясо — максимум дважды в месяц. И дети ваши, скорее всего будут жить также, а, вполне вероятно, хуже. На протяжении следующих лет 200 как минимум. А, да, и детей будет меньше, а у многих теперь не будет вовсе, потому что рождение ребенка эквивалентно примерно 59 тоннам дополнительного углекислого газа в атмосфере. Живите теперь с этим.
И это не потому, что война, бедствия, на страну напали фашисты, которых мы вот напряжемся, победим, и заживем снова хорошо. Нет. Это теперь будет так. Всегда. По-крайней мере для нескольких поколений вперед. Причем не с одной нашей страной, из которой, если уж все достанет, можно будет сбежать на Мальдивы или Таиланд,, или еще где-то получить политическое убежище, и жить там без забот, как прежде. Нет, так теперь со всеми.
Что будет дальше, на следующих честных, прямых и тайных общенародных демократических выборах? Нетрудно догадаться, что такие слова станут для такого политика немедленным политическим самоубийством. Что выборы немедленно выиграет другой политик, который скажет, что всю эту климатическую катастрофу выдумали недобросовестные ученые, чтобы сделать всем плохо, чтобы страна проиграла китайцам, чтобы ее захватили враги, которые сами-то не заставляют своих жителей страдать, голосуйте за меня, против этого вот, и мы снова будем жить как и раньше, то есть беззаботно и хорошо и great again.
И я не вижу что этому противопоставить. Потому что такой политик найдется всегда, собственно наличие разных конкурирующих мнений, борющихся за признание обществом и есть политическая жизнь здорового государства. И никакая environmental responsibility, никакой активизм и ответственность это не изменят. Потому что нет таких методов, по крайней мере в демократическом поле, чтобы заставить людей своей волей жить хуже, когда мы много поколений до этого жили все лучше и лучше.
Это, наверное, выглядит экологическим алармизмом в стиле Греты Тунберг, но, боюсь, мы всего за несколько лет влетаем из того, чтобы считать это не смешной экошизой, самым настояшим мэйнстримом. Увы, все, что было до сих пор, в том числе и разнообразные «экологические инициативы», стремительно становятся теми самыми благоглупостями в стиле «международной конференции по изменению климата», которая заседает неделю, и по итогам принимает меморандум, и, в лучшем случае, обязательства, «через 50 лет снизить вырубку лесов на 10%» или «обмениваться квотами на углекислый газ».
Беда в том, что все еще для подавляющего большинства это все является чем-то в самом деле «способствующим борьбе с изменениями климата», хотя на деле работает скорее в поле индивидуальной психотерапии, а не какой-то на самом деле действенной реакции на климатические изменения. Все эти «Я борюсь с изменениями климата, я хожу в Старбакс со своим стаканчиком и не беру пакет на кассе в Пятерочке, вдвое меньше покупаю новой одежды, и даже стал сортировать мусор.»
Да, я согласен, что «это лучше, чем не делать ничего», и даже это долго казалось хорошим решением. Но, боюсь, сейчас все яснее становится, что это вычерпывание чайной ложкой воды в тонущем судне с пробоиной в метр на метр. То есть можно вычерпывать ложкой воду. Можно даже устать за этой работой. Но это никак не поможет спасти корабль, ни на секунду.
И вот глядя на все это, возникает мысль, что хорошо, что все это с человечеством будет уже после, по крайней мере, моей смерти. См. эпиграф.
Написал тут параллельно, вынесу в личный блог. Обсуждаем причины такого отчаянного антипрививочничества в российском обществе.
Думаю, что тут результирующая сразу нескольких векторов.
Фатализм (порожденный и взращенный прежде всего жуткой историей России в целом в XX веке). «Все умирают. И мы в свою очередь умрем. Не сегодня — так завтра, ты сегодня, я — завтра. Ну умрет еще стотысяч человек, эка невидаль.»
Это суммируется с проблемами с эмпатией.
Отсутствие эмпатии в обществе в целом, проявляющееся в отсутствии гражданской солидарности, так и на личном, персональном уровне. Одно из проявлений — активное «антимасочничество»:
«Что с тобой будет — мне наплевать, МНЕ просто неудобно в маске.»
Полная деградация доверия к государству и государственным интересам, отношение к интересам государства и общества не только как к чему-то отдельному, но и прямо противоположному интересам частного лица.
«Они хотят чтобы я привился — а, значит опять чего-то удумали вредного, чтобы что-то с меня поиметь. Вот фиг им, а не прививку. Не дамся.»
Полный распад фактора доверия к кому бы то ни было.
«Что врачи, что соседка, что РенТВ — всё одно. Все врут. Никому веры нет.»
А они все и правда заврались, общество пропиталось ложью настолько, что все «фильтры» забиты и отключились.
В итоге все накладывается на общую пассивность общества.
Чем что-то делать, когда так все в облаках FUD, то лучше не делать ничего.
Векторы могли бы и не сложиться, но они в целом сложились, и это породило такую отчаянную и яростную слепую антипрививочность, причем фактически перед лицом тяжелейших последствий для страны в целом. Причем я сейчас именно не про сравнительно малочисленную группу «активных конспирологов» и «COVID-диссидентов», а именно про отношение общества в целом сейчас.
Интересная мысль описать яхтинг так:
Вас окружает враждебная среда. Попав в которую вы погибнете через несколько минут, (в случае попадания туда без спецснаряжения, или через несколько (десятков) часов, в случае специального спасательного снаряжения.
Открытое море это не ласковое моря пляжа, это равнодушная, жестокая, смертельно опасная и абсолютно безжалостная среда для человека.
Одиночество или замкнутый коллектив в ограниченном бытовом пространстве неделями.
Постоянная ограниченность жизненных ресурсов: пресной воды, пищи, электричества.
Следует постоянно помнить об их ограничениях.
Особая, непривычная организация быта, приготовления пищи, хранения вещей.
Очень тесно. Постоянная бытовая стесненность. Предельно мало места для хранения любых личных вещей. И постоянный «тетрис» вещами. Чтобы достать что-то, обычно приходится перебрать кучу лежащего сверху, взять нужное, потом компактно уложить все на место.
Странные, предельно неудобные и непривычные, тесные туалеты и душ.
Крайне ограниченные средства связи: Радио или очень медленный и очень дорогой интернет. Соскучились по диалапу, помегабайтной оплате и скоростям начала 2000-х? Не соскучились? А, неважно.
Любое снаряжение, оборудование, инструменты или одежда очень дорогие, любая доставка чего-то на яхту по логистике дорого, долго и проблемно.
Влажно, холодно (или наоборот — жарко), агрессивная окружающая среда, приводит к быстрому износу оборудования.
Солнечный ультрафиолет, укачивание и прочие проблемы с вестибулярным аппаратом.
Написал я это все, и знаете о чем я подумал, на что это все похоже?
Это, наверное, очень похоже на космос и жизнь там, если бы, например, мы в 70-е не «променяли освоение Марса на айфоны и сериалы на Netflix«. То есть, да, наверное, я и мои ровесники не полетят осваивать Марс (хотя за последние 15 лет, стараниями сами понимаете кого, произошел значительный прорыв в этом направлении), но если хочется почувствовать себя «космическим рейнджером» в ракете где-то между Луной и Марсом, то, видимо, пожить на яхте в открытом море будет, пожалуй, самым близким бытовым приближением в такому.
«У меня с Советской властью чисто эстетические разногласия» сказал как-то на процессе один из ранних советских диссидентов, писатель Андрей Синявский.
В итоге, после четырех лет Трампа эта фраза все равно лучше любой другой описывает мою позицию в любом про-трамповском споре в интернете, когда «Да чем же он вам плох? Экономику поднимал, с нелегалами боролся, налоги уменьшил, и цены безработица снижалась.»
Вот этим вот. Чисто эстетические разногласия, как у Синявского с Советской властью.
UPD:
Лет 10-15 назад была такая шутка (тогда еще шутка), что Беларусь — это испытательный полигон России. Всякие политические идейки сперва обкатываются там, прежде чем внедрять их в России. Тогда Лукашенко (еще) был «последним диктатором Европы», и вообще, мы из России смотрели в сторону Беларуси с недоумением, и, надо признаться, с толикой презрительности. Впрочем, надо сознаться, мы в России так смотрим на все «бывшие колониальные окраины».
А потом шутка все менее стала быть шуткой, и юмор сперва прокис до сатиры, а сейчас и вовсе стал пугающим предсказанием.
Вот поэтому то, что происходит в Беларуси сейчас, так важно тут для нас, в России. Это большая генеральная репетиция, «прогон», выражаясь театральным языком, для нас тут.
«если человек утверждает, что ради той или иной цели, он готов “пожертвовать всем”, в 90% случаев это означает его абсолютную уверенность в том, что на самом деле жертвовать ничем не придется.»
В одном из телеграм-каналов, которые читаю, прочел мысли, близкие тому, что думаю (и со временем напишу тут в цельном виде, конечно).
Приведу этот пост целиком:
«Долго не мог понять одну вещь. В западных странах заметен возрастной перекос в отношении к карантину — люди старшего возраста склонны считать, что с ним пора завязывать, а молодежь выступает за войну с коронавирусом до победного конца. “Fuck the economy, we are saving lives”.
Казалось бы — парадокс: ведь для стариков инфекция по настоящему опасна, а молодые скорее всего перенесут ее без симптомов. Неужели все молодое поколение — сплошь альтруисты, которые заботятся о жизнях пожилых в десять раз больше самих пожилых?
А потом до меня дошло — дело тут вовсе не в альтруизме молодежи, а в ее запредельном инфантилизме. Старики еще помнят, что такое нищета, а потому в массе своей предпочитают потенциальный риск смерти гарантированному экономическому коллапсу. А западная молодежь с нищетой не только не сталкивалась, но и в 95% случаев никогда ее не наблюдала.
В картине мира молодых булки растут на деревьях, а экономика — это всего лишь ряд циферок на экране. С их точки зрения, экономический коллапс и нищета, которую он за собой повлечет — совершенно абстрактная штука, которая никак не соотносится с их реальным жизненным опытом и которая, как они уверены, никогда их не коснется.
В общем, если человек утверждает, что ради той или иной цели, он готов “пожертвовать всем”, в 90% случаев это означает его абсолютную уверенность в том, что на самом деле жертвовать ничем не придется.»
Прочитано тут (но там в целом вообще на совсем другую тему в основном):
https://t.me/sublimeporte
Все же, надо сказать, уходит из путешествия дух авантюризма. Оно становится комфортным (безусловно, и это приятно), организованным (и это хорошо, меньше нервотрепки), а в результате — это не путешествие, мы называем его так просто чтобы польстить себе. Потому что путешествие — это в первую очередь приключение, авантюра, неизвестность и непредсказуемость, а когда непредсказуемость только в том, что «место указывает кондуктор», а приключение в том, чтобы ехать не забронировав предварительно номер в отеле, все же это как-то не то, правда?
Я вспоминаю, как я ехал в свое первое большое «ушествие», в 2007-м, и спавниваю с тем, как я еду сегодня, с тем, что у меня было с собой из снаряжения и оборудования.
У меня был из «средств связи» кнопочный телефон Nokia. Еще не «смартфон», а так, Series40 была такая платформа с Java апплетами в ней. В общем кнопочный телефон, с Bluetooth и EDGE/GPRS. И 3G не было, то есть вообще, вот так, малята, кхе-кхе. И Айфонов не было. Ну то есть какие-то, где-то там, в Америке, первого-второго поколения может и были. Но там.
И к этому телефону через Bluetooth к мобильному интернету EDGE (это такой, на скорости 238 kbit/s) подключался нетбук ASUS EeePC 701, первый нетбук! В смысле вообще первый такой аппарат, который мне посчастливилось купить прямо в Бангкоке, в Пантип Плазе, за какие-то там, уж не помню точно, 300 долларов кажется. Это, сорванцы, сейчас уж и не помнит никто поди, а это был настоящий компьютер, только маленький, и с экраном — 7 дюймов, 800х600. Сейчас лопатофоны-фаблеты делают с такими экранами, а там это был компьютер, с маленькой, но полноценной клавиатурой, с Windows XP внутри, на 2GB RAM и на 8 GB SSD. И ведь работало же! XP и MS Office! Да, не особо быстро, но работало, и все это чудо позволило мне тогда не просто путешествовать, а писать в блог, и работать удаленку в Ворде, дававшую мне средства и возможность путешествовать.
Потом через пару лет я его поменял на следующий EeePC 901, с экраном уже в полноценные 9 дюймов, и, кстати, люблю его и вспоминаю до сих пор нежно.
Так вот, а карт-то никаких не было! Ну то есть был уже Google Maps и какие-то не особенно убедительные его варианты у Yahoo и Bing, но они были онлайновые, и только, а интернет, напомню, был совершенно аховый, и никакого 3G, а, зачастую, и вообще никакого.
Так вот в качестве карманного картографирующего и навигационного устройства у меня был еще более диковинный девайс — Nokia N800, удивительное устройство, порожденное суровым финским гением уже на излете своей славы, накануне впадания в окончательный маразм.
Это сегодня совершенно удивительное устройство, удивительное для сегодняшних гиков, конечно, с нынешним засильем iPad-ов и планшетов на Android, а ведь тогда НЕ БЫЛО никаких iPad, и никакого Android тоже не было еще и в проекте.
А Nokia N800 был аппарат, размером с ладонь (причем, несмотря на Nokia — вообще ни разу не телефон!), и с Linux внутри, и с кастомным GUI Display Manager-ом. Такой странный прототип будуших планшетов, хотя и размером экрана всего дюймов 5.
И вот на этом N800 некий энтузиаст написал программу, которая умела скачивать тайлы с Google Map в оффлайн, и потом умело с помощью данных GPS (своего у него, кстати, тоже не было, у меня был внешний, тоже на Bluetooth) рисовать по нему пройденный трек.
И, нет, никакой навигации и прокладки маршрута! Только оффлайн-карты, укачанные пакетно на заданный заранее прямоугольник местности, трек по ним по данным GPS, и POI, проставляемые вручную. У меня там, кстати, были сотни POI, всякие интересные, типа «Тут вкусные самосы», и «Вход на автовокзал отсюда».
Но уже и то хлеб, хотя бы видно, куда выводит дорога, по который ты сейчас едешь, или идешь в городе.
Но как я со всем этим добром путешествовал — вот сейчас вспоминаю, и волосы шевелятся! А ведь ездил, плыл, шел, и нормально! Две тысячи километров на 100-кубовом моторолере по Шри Ланке наездил с рюкзаком, через всю Индию на поездах проехал, на корабле на Яву плыл. Сегодня совершенно немыслимо, конечно. Вот сейчас еду от границы с Уругваем по какой-то сельхозперди бразильянской, тут даже мобильной связи нет, сижу вот в оффлайн в текстовый файл на компе пишу, появится сеть — запощу. И это необычно, и «а чо это всего 3G, где LTE?»
А тогда мобильный GPRS со скоростью «получить почту» — уже за немыслимое счастье был. Я вот еду на автобусе, а на том конце у меня город Порто Алегри, в который я приезжаю ночью, и там, напротив автостанции меня ждет забронированный на booking прямо из автобуса отель, где я ночую. Отель, с чистой белой постелью на кровати, и включенным завтраком. И вот как я в 2008 году ехал по какой-нибудь Бирме или Индии в автобусе «вот доска поперек автобуса — это чтобы сидеть», когда из всего, что у меня было — бумажный LonelyPlanet, с его картами-схемами «ну, где-то там примерно, в паре кварталов от площади с часами на север, пару лет назад вроде был неплохой хостел».
Читал на днях воспоминания Гриши Кубатьяна, как он по Бирме ехал в автобусе на мешках с вяленой рыбой () , оказалось даже позже меня, в 2011 году, я как-то похоже ездил в 2008-м, а кажется уже вообще в какую-то «эпоху географических открытий» было, давно-давно и неправда.
Нет, конечно тогда адреналину, и живого приключения было больше. Сейчас вот разобраться в этом гребаном Чуе на границе где и как там у них найти иммигрейшн, чтобы выезать из Уругвая и заехать в Бразилию, при наличиии интернета, гугла и форумов — плевое дело, но уже стресс! Приключение! Как же так! Я не знаю как мне ехать! Я не могу в интернете купить билет на автобус! А что будет, если я не найду автобус сегодня? Я еду в непонятную пердь и у меня нет твердого плана как я из нее выберусь!
«Хакуна матата», говорю я себе. Вспомни, как ты ездил 12 лет назад, и, чтобы поучительно было — напиши в блог. Все вместе посмеемся.
И правда, всего-то ничего прошло, а как я ездил — сегодня совершенно непредставимо.
Кстати, доеду домой — напомните, покажу вам тут свой походный блокнот первого путешествия, я его сохранил, для поучительности, да и из сентиментальных соображений. Блокнот! Бумажный! Я в него ручкой писал планы, расписания транспортов, адреса хостелов, и прочие полезности.
Дореволюционный профессор читал в среднем одну лекцию в неделю, перед лекцией у него был свободный день на подготовку. И образование было не чета теперешнему.
Великие художники писали картины годами.
Неспешно окуная в чернильницу гусиные перья, в перерывах между интригами и интрижками, дуэлями и картами, расслабленные ребята создали несравнимо больше и лучше, чем армии современных работников науки и криэйторов, замученных дедлайнами, грантами и KPI. Ничто так не угнетает эффективность как эффективные KPI. Чем они лучше — тем надежнее они хоронят продуктивность.
Сильные мира, между прочим осведомлены об этом прекрасно. Владелец одного крупного бизнеса говаривал: “О, это проблема для велосипедной прогулки … а эта — для партии в гольф”. Все эти ритуалы с сигарами и виски невольно замедляют, останавливают, растягивают паузы. Вот Зигмунд сидит в венском кафе, рассеяно наблюдая за господином, который, положив ногу на ногу, покачивает лакированным ботинком, и вдруг рождается мысль, определившая столетие:“Он делает это НЕОСОЗНАННО, психика не равна сознанию, а гораздо, гораздо больше”. Миллионы людей видели, как яблоки падали вниз, сотни наблюдали движение планет, и только одному удалось ухватить связь.
На днях нейронная сеть Альфа Зеро разгромила сильнейший шахматный движок Сток Фиш. И вот что интересно, в то время как Сток Фиш анализировал 70 миллионов позиций в секунду, Альфа Зеро анализировала всего лишь 80 тысяч. В тысячу раз меньше! И этого хватило, чтобы порвать Сток фиш как ту грелку. Во столько раз осмысленность сильнее скорости. Причем, скорость не способна сравняться с осмысленностью в принципе. Потому что смысл способен порождать новое качество.
Вообще, за применение слова эффективность к человеку, надо ввести уголовную ответственность.
Представим, что конвейер не был изобретен. Автомобили, холодильники, телевизоры, гаджеты собираются в сотнях мастерских, и каждое изделие носит на себе печать Мастера, стоит больших денег, и его берегут, и ни у кого не возникнет мысли его выкинуть, или внедрить какое-нибудь запланированное старение. Безработица? – Нет, не слышал. Цветущая сложность – да. Эта тоска по индивидуальности проявляется в стим- и дизель панке. Жизнь людей исполнена самоуважения и смысла.
Посмотрите, бесконечные и бесконечно унылые макдоналдсы, старбаксы наводят бОльшую тоску чем советские столовки. Там у каждой поварихи был свой рецепт, как слепить котлетку из хлебного мякиша.
Представим, что государственная стандартизация ограничивается единицами измерения. Все остальное контролируется профессиональными гильдиями, потребительскими сообществами и другими самоорганизующимися группами. Бракоделы будут всплывать в каналах оперативно дезавуироваться. Вы скажете днепрогэсы, и боинги невозможны без стандартизации и кипиай? Хорошо, давайте так. Стандартизация всё-таки дело годное, но KPI нельзя применять к человеку. Только к системе. Человек не может быть эффективным или не эффективным. Человек есть мера всех вещей. Если человеку стрёмно в системе – не надо такую систему. Парень недавно писал, как работал в Амазоне упаковщиком. Неэффективных увольняли, эффективных рано или поздно увозила скорая. Вы спросите, как заставить человека работать? А никак не надо. Много и эффективно работать вредно для здоровья и экономики. Кроме голода есть куча других мотивов: скука, интерес, азарт, самоуважение, понты, любопытство, общение, игра, желание отвлечься от чего-то.
Надо работать медленно и неэффективно. Но это не значит плохо, наоборот! Именно это и означает сделать работу наилучшим образом, как в том анекдоте: «Вы только посмотрите на этот мир, и на эти брюки». Я бы предпочел, если уж такое случится, чтобы меня оперировал хирург, который делает 2 операции в неделю, а не 5 в день, и чтобы у него не было нормативов по экономии бинтов и препаратов. Да, есть действия которые требуют быстроты исполнения, но не ради мифических показателей, а для того, чтобы сама работа была сделана как надо. Например, штукатурить надо быстро не для того чтобы менеджер отчитался, а потому что раствор быстро встает.
В остальном скорость нужна для поддержания бессмысленности. Все побежали – я побежал. Поэтому многие стремятся поддерживать темп даже на отдыхе. Все паузы должны заполнятся либо действиями либо веществами либо их различной комбинацией.
Скорость позволяет существовать бессмысленности.
Медлительность и паузы – необходимое условие осмысленности.
Осмысленность сильнее скорости как минимум в тысячу раз.
И коллективное бессознательное уже готово, недаром простой и понятный каждому призыв побил все рекорды на ютубе: де – спа – си – то!!! Я сделаю это медленно.