Итак, что же мы знаем про Африку в целом, и Южную Африку как страну, в частности?

Мы любим посмеиваться над «глупыми иностранцами», для которых вся Россия покрыта taiga, в которой ходят люди с balalaika и пьют vodka с медведями. Ну, немножко утрирую, но примерно 8 из 10 встреченных мной иностранцев всегда удивляются, что в России не все время зима, и там не всюду тайга и gulag. Оставшиеся 2 из 10 в России уже бывали :)

Но в отношении Африки мы, как я заметил, ведем себя примерно также. Ну, что бы знаем про Африку? Мы конечно же помним с детства, что в Африке — акулы, в Африке — гориллы, а также большие, злые крокодилы. Там едят людей. Еще мы точно знаем, что там пустыня и негры. Одновременно там — джунгли (продвинутые вспомнят слово «саванна», хотя и затруднятся описать, что это). Если покопаться в памяти и сознании, то наверное у старшего поколения всплывет про то, что там негры борятся за независимость против белых колонизаторов. Очень уж нам в свое время этими борцами за свободу, Патрсом Лумумбой и МПЛА-Партией Труда мозг в детстве выели.

Но, в общем, знания эти поразительно отрывочны и фрагментарны, и из них никак не складывается картина того, что же такое Африка, и уж тем более Африка — сегодня. Я уже в прошлом посте приводил пример того, как искажено наше восприятие искажениями карты, да и вообще Африка — это какая-то (очевидный оксюморон, но тем не менее) периферия мира. Отчасти такая огромность Африки ведет к тому, что целиком она в осознание среднего человека не помещается, и это, в целом, как раз понятно.

Где-то рядом с Патрисом Лумумбой, Эдуарду душ Сантушем и Робертом Мугабе, антиколониальной борьбой каннибалов за свои права в песках Сахары, живет у нас в сознании история про ЮАР и апартеид. Правда немногие могут толком объяснить, что это за апартеид такой, и в чем его смысл, помнят только, что это про то, как угнетали черных, а потом он кончился, и черные стали угнетать белых. Это мы твердо помним.

Ладно, будет мне ёрничать, я вам историю обещал? Будет история.

Началось все, собственно, с того момента, когда Васко да Гама (это один человек, а не два, как могло бы показаться, все-все, молчу) обогнул на своем пути в Индию Африку с юга, обнаружил мыс, за которым побережье Африки поворачивало на север. И стало понятно, что такое место никак не сможет обойтись без береговой базы.
Как-то так получилось, что именно португальцы этим никак не занялись. Ну, высадились, вкопали крест на берегу, но этим и ограничились. Всерьез освоением южной оконечности Африки занялись уже голландцы, которые в следующем веке постепенно перехватывали у португальцев инициативу в плавании на Восток. Именно они основали на месте нынешнего Кейптауна на берегу удобной бухты небольшое поселение, несколько сотен человек населения которого занималось выращиванием свежих овощей для пополнения запасов и ремонтом кораблей. При этом, что интересно, поселение принадлежало не Нидерландам, как таковым, а Голландской Ост-Индской компании, и было, фактически, частным предприятием. При этом совершенно не заинтересованным в освоении собственно земли, на котором располагалось.

Вскоре известия о новой земле достигли метрополии, и на нее потянулись люди, которым в тогдашней Европе жить было некомфортно. Прежде всего это оказались, конечно же, разнообразные религиозные «нонконформисты». В Европе тогда бушевали кровавые религиозные войны, поэтому идея найти себе «другой глобус», подальше от всего этого безумия, Тридцатилетних войн и прочего, была вполне понятной и объяснимой. И поэтому первыми переселенцами, ставшими не просто «командировочными от Ост-Индской Компании», а именно приехавшими сюда жить «навсегда», стали разнообразные нидерландские и северогерманские протестанты, со взглядами, обычно, радикальнее лютеранства и вообще религиозного мэйнстрима. Люди это были простые, суровые, работящие и истово набожные христиане. Именно из них возник тот народ, который мы знаем сегодня как «буры».

Итак, «буры», это потомки белых переселенцев из Нидерландов, Германии, Франции (помните гугенотов?), перехавших в Южную Африку, поселившихся на неосвоенных землях и ставших там жить уже «навсегда». К моменту начала всех событий это было, зачастую, уже второе-третье поколение, живущее на этой земле. Говорили (и, кстати, говорят до сих пор) на языке, который называется «африкаанс». Язык этот, при беглом взгляде на него, очень похож на какой-то диалект голландского, да, собственно, им и является. Это язык, развившийся из староголландского, в XVII веке принесенном сюда переселенцами, да так и оставшемся изолированным, и развивавшемся как «боковая ветвь» от того голландского языка.

На тот момент, так получилось, земли на краю Африки не были населены. И тут мы вступаем на довольно зыбкую почву. Дело в том, что тезис о «пустой земле» был долгое время одним из главных аргументов сторонников идеи о том, что «белые» в Южной Африке по праву владеют землей, бывшей на момент их приезда «ничьей», и «черные тут никто». Тут есть некоторая сложность, на которой стоит остановиться.

Дело в том, что, если мы посмотрим на карту, мы увидим, что собственно сам «кейп», то есть территория вокруг Кейптауна, откуда началось заселение Южной Африки, отделен от собственно материка грядой гор.

Именно эта горная гряда создает тот уникальный климат Кейптауна и окрестностей, и именно она отделяет этот регион от остальной страны. На север, в направлении Намибии простирается огромная выжженная степь, переходящая в пустыню, и идет до Намибии и далее до Анголы (колоритное название атлантического побережья Намибии — «Берег Скелетов»). На восток — такая же сухая и неприветливая степь. Вот, на карте плотности населения хорошо видно ситуацию с плодородием страны в целом:

Яркое бордовое пятно внизу слева, отделенное бледно желтым полем — Кейптаун и окружающие его земли. Далее вдоль побережья северовосточнее — зулуленд и бывшие бурские республики, ярко-бордовая пятно на севере — Йоханнесбург.

Поэтому, когда первые колонисты прибыли на территорию Кейпа, они не увидели никакой освоенной (с их точки зрения) земли. Потому что для европейца-земледельца «занятая земля» — это распаханная и обрабатываемая земля. Земля, на которой есть постоянные поселения, города. Этого всего не было. Но были ли там люди? Люди там были. в это время на территории от Кейпа и в степи до нынешней Намибии жили немногочисленные народы группы нама (раньше мы их знали под названием «готтентоты», но сейчас это неиспользуемое название), занимавшиеся кочевым скотоводством. Землю они не обрабатывали, они были кочевники. Сегодня они пасут стадо тут, в следующем сезоне — ушли куда-то туда. Для европейского переселенца-крестьянина это не означало что «земля занята». И он считал себя вправе расценивать эту землю как «ничью», пустую, и стал ее распахивать,обрабатывать как «ничейную», и стал считать своей.
Тогда, в XVII-XVIII веке это звучало вполне справедливо. Сейчас мы считаем иначе. Сейчас мы вполне признаем право кочевых скотоводов также рассматривать землю, где они кочуют, как свою, несмотря на то, что они «не пашут, не строят».

Но, справедливости ради, следует сказать, что земля «за горами» была для кочевых скотоводов неудобной, «по их сторону гор» от Кейпа была безбрежная степь, и куда больше места. А вот для земледельцев земля «по эту сторону» оказалась совершенно уникальной. Если мы посмотрим широту Кейптауна, то увидим, что, будь он в северном, нашем полушарии, это был бы район южного Средиземноморья. Но в отличие от побережья Северной Африки, оно окружено не адским жаром бесконечной Сахары, а двумя холодными и влажными океанами, Атлантическим и Индийским, а от собственно пустыни оно отделено теми самыми горами. Поэтому климат Кейптауна и окружающих равнин — практически итальянский или французский, то есть гораздо более умеренный и влажный. Совершенно непохоже на то, что мы привыкли считать «Африкой», да?

Поэтому споры о «пустоте» земли на момент прибытия колонистов фактически упирается в то, считаем ли мы кочевое скотоводство нативных племен знаком занятости, или «занятостью» считается только оседлое земледелие.

Тут еще надо помнить, что люди, которые впервые начали осваивать эти земли, они были, как бы так сказать-то… Очень верующие. Собственно такая истовая вера и была одной из причин, отчего они отправились фактически «на Марс» (для тогдашнего человека). Протестанты (по крайне мере тогда) были конечно люди грамотные в смысле умения читать. Но книгу они при этом читали ровно одну — Библию. И все, что их окружало, все события, которые с ними происходили, и все, так сказать, «социальные модели», которым они следовали, они брали целиком из книги, описывающей общество в Иудее примерно двух с половиной тысячи лет давности. И все события в своей жизни они параллелили так или иначе с событиями, описанными в Библии.
И если Библия считает «цивилизованным» и, следовательно, более значимым и важным человека, «живущего в шатрах», против «искусного зверолова и человека полей» (см историю Исава и Иакова), то не то, что «грех таким не воспользоваться», это значит, что так оно и есть, алиллуйя, открылась истина.
В общем, такую «деформацию восприятия» стоит держать в голове. Оно еще пригодится в истории впереди.

Так что, «переселенцы на Марс» высадившись с корабля через полгода мучительного пути на новую землю обнаружили там практически «Землю обетованную». Пустой плодородный край с умеренным и благодатным климатом… И… никого! Ну, в смысле там были какие-то… м-м… черные, со своими немногочисленными стадами тощего и полудикого скота, но… Во -первых — черные, что там в Библии по этому поводу сказано? А, вот: «потомки Хама», «предназначенные служить народу Израиля», то есть нам, это мы уже поняли. Рабство, кстати — вот, да, сколько угодно.

Так и пошло. И продолжалось какое-то время. Буры распространились по Капской провинции, жить какими-то городами они не стремились, их идеал был — сельскохозяйственная семейная община, живущая по ветхозаветным правилам и идеалам, и начали пахать на волах, молиться, и слушать Радио Радонеж, и не особенно интересовались, что за это время происходило в мире, довольные хотя бы тем, что их, наконец, оставили в покое.

А в мире тем временем восходила новая морская империя — Британия, а старая, голландская — закатывалась. И конечно же новая Империя не могла пройти мимо такого стратегического куска земли, как Южная Африка. Так что ничего удивительного, что в начале XIX века, как раз после окончания Наполеоновских войн, в Кейптаун хлынул поток англичан. Одновременно с этим, независимо, в конце XVIII века пришли в движение племена огромной африканской семьи Банту, вот уже тысячу лет постепенно движущиеся из центра и с восточного побережья Африканского континента вниз, на ее Юг.

Продолжение следует.