На следующее утро я двинулся на Север. Моей целью было достичь к вечеру «Крайнего Севера Гоа», поселка Арамболь. По довольно приличной National Highway NH-17, пересекающей Гоа вдоль, я довольно быстро продвигался в нужном направлении. Однако решил также посетить и достопримечательные места по дороге. Одним из них был намечен Панджим, столица Гоа, и расположенный рядом с ним, в десятке километров вглубь вдоль устья, Олд Гоа.
Панджим – по гоанским меркам крупный, но неиндустриальный, город, довольно приятный. Столицей Гоа, и резиденцией португальского губернатора он стал в 19 веке, с ростом Панджима угасал расположенный рядом Старый Гоа, с того момента, по видимому, и ставший «старым».
На холме
над бухтой, сейчас уже сплошь застроенным, возвышается старейшая и центральная
«Церковь Непорочного Зачатия Девы Марии» (первое упоминание – 1541 год), чтобы было, где доброму католику-моряку преклонить колени и возблагодарить Пресвятую Деву за избавление от тягот и опасностей морского пути в Индии. Церковь в прекрасном состоянии,
действует и поныне, проводятся мессы, судя по вывешенному расписанию, на трех языках.
Внутри несложно представить себе лихих кабальеро, спешащих после молебна к чаше со святой водой, подать ее, в надежде на благосклонность,
девицам из благородных семей, скромно опустивших глаза под присмотром надутых старых дуэний.
Здесь же, в Панджиме находится и
дворец (ну-у… просто большой дом ;) архиепископа Гоанского, в ведении которого находятся католические приходы Индии.
Однако настоящее сокровище было в Old Goa, в 9 километрах от Панджима, вверх по руслу реки. Нет, не зря этот город называли «маленьким Лиссабоном», посмотрите, разве это Индия?
В своем католическом рвении, португальские правители Гоа украшали город все новыми и новыми величественными соборами. Например церковь св.Каэтана, строившаяся по чертежам собора св.Петра в Риме,оригинальным его, «доперестроечным» чертежам, так что мы можем видеть тут первоначальный замысел архитектора того собора. Эта церковь собиралась быть построенной братством Театинцев в Голконде, возле нынешнего Хайдерабада,но «не удалось договориться» с местными правителями, и она была построена здесь.
Крупнейший же собор Old Goa — Se Cathedral, возводившийся неторопливо, как и положено средневековым соборам, с 1562 по 1652, был предназначен доминиканскому ордену, и оплачен из средств короны (поскольку формально доминиканцы были нищенствующим орденом, и не имели права владеть «покупной» собственностью, но могли принимать дары «в управление»).
Собор – прекрасный образец «поздней готики», ясный и лаконичный, практически лишенный вычурности и «украшательства».
Почти вплотную к нему пристроена меньшего размера церковь ордена Францисканцев, посвященная Франциску Ассизскому, внутри расписанная сценами из жизни этого удивительного святого, основателя одноименного ордена. Весь же пол церкви мощен могильными плитами, в те времена считалось само собой разумеющимся хоронить прямо внутри церкви. Первоначальная церковь, возведенная в 1517 году восемью братьями ордена, не сохранилась; до наших дней дошла ее «вторая версия», выстроенная в 1661 году.
Одна из старейших церквей Old Goa – базилика св.Екатерины, неподалеку от церкви св.Франциска, она совсем маленькая и простая по оформлению. Основной строительный материал в Гоа это пористый красный песчаниковый камень, из него тут строится практически все, он относительно прочен и, видимо, недорог, хотя довольно сильно выветривается. Обычно его штукатурят и белят, как на выше рассмотренных церквях.
Базилика Бом Джезус (а по португальски будет «Бом Хесус») интересна тем, что она выстроена из нештукатуреного камня (с 1594 по 1605 год), что придает ей довольно суровый, массивный, «крепостной» вид. Базилика, среди прочего, знаменита в католическом мире тем, что в ней сохраняется нетленное тело св.Франциска Ксавье, великого миссионера, «апостола Азии», память о котором бережно хранится от Индии до Китая и Японии.
Он родился в 1506 году аристократической баскской семье в Наварре, но после завоевания Наварры Кастилией, разрушения замка и конфискации земель, его семья бежит во Францию. Франциск учится в Парижском университете, где знакомится с Игнатием Лойолой, с которым, и его друзьями участвует в 1534 году в создании ордена «Общества Иисуса». Несмотря на то, что в нашем сознании «иезуит» обычно всегда равняется «беспринципная и циничная сволочь», на самом деле все не столь черно-белое, по крайней мере тогда. Иезуиты были одними из самых успешных орденов в миссионерской деятельности, который тогда был сопряжен с чудовищными лишениями, болезнями, ежедневной угрозой смерти. Иезуиты занимались тогда, как занимаются и сейчас, воспитательной, образовательной и научной деятельностью.
Франциск Ксавье за 11 лет своей миссии в Азии проповедовал от Гоа до Японии. Он скончался в 1552 году на острове Шангчуан, на пути в Китай. Как я уже упоминал, в 1553 году его тело непродолжительное время упокаивается в церкви Св.Павла в Малакке, а потом было перенесено в Гоа, где и находится и поныне. Дело в том, что после смерти тело св. Франциска Ксавье, по свидетельствам современников, оставалось чудесным образом нетленным, при том, что никакой мумификации оно не подвергалось, о чем засвидетельствовала комиссия, занимавшаяся вопросом причисления к лику святых в 1622 году. По меньшей мере к этому году, 70 лет спустя, документально, с участием медицины, установлено, что тело Франциска Ксавье оставалось нетленным.
Впрочем, после причисления к лику святых началась обычная для средневековья печальная практика расчленения тела святого для увеличения количества реликвий, так, от тела была отделена правая рука, и т.д. Примерно тогда же, в 17 веке же чудесная нетленность тела святого, по-видимому, превращается просто в мумификацию. В настоящее время застекленный серебряный гроб с его телом находится в Базилике Бом Джезус, в Старом Гоа. Раз в 10 лет (ближайший раз был в 2004 году) его открывают на 6 недель для поклонения верующих, но и так он находится там, в правом приделе храма, на возвышении, примерно в полтора человеческих роста высотой. В настоящий момент, как я уже сказал, это более похоже на традиционные мощи, чем на описанное современниками нетленное тело, которое даже не сковывало окоченение.
Налюбовавшись на столь милую моему сердцу португальскую готику, я выдвинулся в Арамболь, коего и достиг на закате, и, поужинав, пошлепал по пляжу искать себе место поспокойнее для ночевки в палатке. Если отойти вдоль арамбольского пляжа направо, перелезть через каменистый перешеек с множеством хижин и ресторанчиков, то дальше начнется следующий, почти совершенно пустынный пляж. Отойдя на его край, уже при свете звезд я развернул палатку и лег спать.
Наутро, с первыми вороньими криками (нифига не смешно! Вороны тут какие-то тоже индийские, способны орать долго и противно, даже не в стае, а уж поутру от них вообще спасу нет), на рассвете я стал сворачиваться, поскольку в планах у меня было потихоньку возвращаться, с заездом вовсе примечательные места побережья.
Однако предстояло пережить еще одно душевное переживание**. Вот представьте себе, сижу я на песочке на рассвете, упаковываю палатку, и тут со стороны Арамболя появляются две юные японки с фотоаппаратом на штативе, и начинают устраивать на моем пляже эротическую фотосессию в лучах утреннего солнышка, со всеми полагающимися для этого… атрибутами и последовательностями. Ну… это… Вопить «Vade retro, Satanas!» и осенять себя замением я не стал. Наверное это мне за вчерашнее вышеописанное увлечение католической архитектурой Old Goa и посещение соборов полагалось, в качестве духовного противовеса ;)
Но конечно… да. Рабудило все, что должно было разбудить. И вот такой с утречка разбуженный и уравновешенный я покатил назад, на юг.
**Вообще, я давно думал о том, чтобы завести тут юзергруппу «formenonly», где такое, между нами, мальчиками обсуждать, не шокируя мамзелей ;)